или нет – это Жизнь, Миш. Она такая.
– Что значит такая Жизнь? Что значит? Кто говорит какой должна быть Жизнь? Кто? Наша Жизнь будет такой, какой мы решим её прожить. Мы, Ми, мы! Ты, я и наши дети. Мы будем решать!
Вспоминаю, что я произнесла эти слова, не веря по-настоящему в выход из ситуации. Я была очень напуганной и нерешительной, несмотря на то, что у меня получилось спрятать это чувства внутри себя. Только я должна была знать, что мне страшно. Сейчас я должна была взять всё в свои руки и позаботиться о самом лучше друге в Жизни, который пару лет назад спас меня, когда я в этом нуждалась. Но это отдельная история для другой книги…
Я знала, что наступит день, когда мы расскажем об этом нашим дочерям. Они будут много плакать. Печаль овладеет ими и долго не будет их покидать. Дети по себе очень чувствительные, слабые и ранимые. Обычно девочки любят своих отцов, и наши девчонки ничем не отличались. Для них Милен был целой Вселенной, полной особенным содержанием, между ними было таинство связи отец-дочь. И в этот день, который скоро должен был наступить, я должна была быть сильной. Так должно было быть! Я не могла ожидать от него, чтобы он оставался сильным. Это не под силу тому, кто услышал, что ему осталось недолго жить. И при этом в едва исполнившиеся 39 лет.
За окном наступала осень. Утром, открывая окно, чтобы проветрить нашу спальню, воздух показался чистым и свежим. Всего лишь два часа спустя он душил меня, казался грязным и угнетающим. Осенняя феерия красок листьев в нашем саду, который я так обожала в конце октября, сейчас выглядела уродливой и неприятной.
Я закуталась в жилетку и вытерла слезу, которая скатилась до середины щеки, как будто в ожидании чего-то ещё. Чего именно? Его руки обняли меня за талию. Как всегда, теплые и сильные.
– Мы же справимся, Миш?
– Конечно же, мы справимся. Мы не кто-нибудь – мы Ади и Милен. Мы всегда справляемся. То, с чем нам предстоит справится, мы раньше не встречали, но у нас получится – слеза скатилась к моим губам, и я ощутила её солёный вкус. Такой ли была Жизнь на самом деле – соленой, горькой и страшной. Кто знает…
– Я проконсультируюсь с ещё несколькими врачами. У меня есть связи и меня примут быстрее. Врач ещё два дня назад ждал, что я соглашусь на операцию в понедельник. Удаляется почти весь язык. Они должны подстраховаться. Он ничего не сказал о моих речевых способностях, но оно и так понятно. Болеть не будет. Что ты думаешь об этом?
– Что я думаю? Я думаю, что о понедельнике не может быть и речи. Почему так скоро? Что значит удаление почти целого языка, чтобы застраховаться? Как ты будешь говорить? Как продолжишь общаться? Ты же такой общительный. Надо очень внимательно и не спеша обдумать. Шесть месяцев Жизни! Это он тебе сказал при первом установлении диагноза? Ми, я думаю, что надо собрать мнения и других врачей. Если надо – сделать ещё одну биопсию. Мы должны знать точно. Ты сказал, что на данный момент есть два мнения “за” операцию. Давай посмотрим, подтвердят ли это и другие врачи. А в это время мы будем думать.