Ладно, любовь-морковь, то-се, каждому свое, как говорится. Но не проходит трех лет, – и все побоку! С мужем разошлась, дочку – бабушке с дедушкой на воспитание, сама – фьють! – в косморазведку. А ведь это ей нафиг не нужно, каждый же видит. Скучать начинает по своему Мышонку, стоит кораблю из орбитального дока выйти. Нормальная, да?
Кто там остался? Витя-кибернетик? Этот вообще ходячее недоразумение. Не человек, а придаток к бортовому компьютеру. Целыми днями сидит у себя в отсеке, шлем нейротранслятора с головы не снимает. В прошлую экспедицию, когда Коновалец у них в экипаже объявился, Елена пробовала с ним пофлиртовать. Не то чтобы он ей понравился, – как может нравиться парень с козлиной бородкой, редкими усиками и лоснящимися волосами до плеч, завязанными в какой-то невнятный хвостик? – скуки ради подразнить захотелось. Тем более что природа наградила ее весьма впечатляющими «дразнилками», на которые мужики ловились, что окуни на блесну. Кибернетик не повелся. Не понял даже, что это безобидный флирт, шарахаться начал, будто Елена нимфоманка натуральная. Как тут не усомниться: а мужчина ли он или мальчик-девственник в свои двадцать девять?
Итак, получалось, что на весь их экипаж единственный нормальный, адекватный человек – она, Елена Коцюба. Ну и командир Круминь. Но Круминь – это разговор особый.
…Маслов по-прежнему торчал у дверей лаборатории, загораживая проход. Елена постаралась ответить, не добавляя язвительности в голос:
– Степа, спасибо за предложение, но мне помощь не нужна. Шел бы ты к себе в машинное отделение, проверил, как там и что.
Улыбка бортинженера сделалась еще шире и обворожительнее.
– В машинное отделение я всегда успею. А пока – дай, думаю, к девушкам загляну. Если не помощь, то, может, поддержка потребуется. Моральная и… всякая-разная.
Маслов просто улыбался, но казалось, что на последней фразе он подмигнул весьма двусмысленно.
– Это ты на что намекаешь? – сразу подобралась Елена.
– Так ведь к гиперперемещению готовимся.
– Подумаешь! У меня это уже девятнадцатый переход.
– У меня – тридцать пятый, что из того? Статистика тут значения не имеет. Представь – нас превратят в хромоплазму и затрамбуют в черт знает какие измерения. А когда в нормальное пространство вернемся, то это ведь будем абсолютно другие мы! От этих нас не то что молекулы, ни одного протончика не уцелеет. Нынешним нашим телам существовать осталось чуть больше часа. А им ведь хочется напоследок и нежности, и ласки…
– Степа, ты меня с Вероникой не спутал? – перебила его Коцюба. – Это на ее ушах подобная лапша очень хорошо повисает.
– Вероника занята, – развел руками Маслов. – Стасис-установку готовит.
– Тогда не повезло твоему телу. Ничего ему в этой жизни не обломится.
– Да? А в прошлую экспедицию…
Елена почувствовала, как щеки полыхнули огнем. Вот гад! Обещал ведь забыть ту ее минутную слабость.
– Прекрати!