на руки документы на бамбука оказалось неожиданно сложным делом. То ли подгадил Джузеппе, то ли всему виной были нерасторопные канцелярские крысы. Буратина никогда не мог понять, почему в канцелярской работе так любят использовать именно крыс. Когда же он спросил об этом папу Карло, тот пробурчал «старая традиция» и от дальнейших объяснений воздержался, поскольку был не в духе. Впрочем, теперь он всегда был не в духе.
Когда документы были всё-таки получены, возникли сложности с подтверждением статуса Буратины в качестве эволюционирующего. Папа Карло пропадал целыми днями и возвращался запоздно. Хуже того – он не всегда приносил с собой еду.
То, что еда не берётся из воздуха и чего-то стоит, деревяшкин отлично знал. Но в вольерах её можно было заработать за счёт баллов или на спарринге. Что касается папы Карло, подобных проблем у него не было: в права человека входило и право на бесплатную кормёжку – комбикорм и маргарин по физиологической норме. Однако доктор Коллоди почему-то предпочитал вино, сыр и молодую телятину. Пересматривать своё меню в сторону большего реализма доктор категорически отказывался, однако скромные доходы лаборанта шиковать не позволяли. В припадке меланхолии доктор обменял в хозчасти свой месячный паёк на головку пармезана и канистру кьянти, а все приработки тратил на мясные обрезки из лабораторий. Это позволяло ему хоть как-то сводить концы с концами.
С Буратиной ситуация была сложнее. Таскать из лаборатории брикеты комбикорма для прожорливого бамбука теперь стало невозможно. Получать их официально – тоже, из-за зависших в канцелярии документов. Все попытки доктора хоть как-то ускорить процесс к успеху не привели. Кое-какой харч удавалось перехватить у знакомых: доктора Коллоди многие любили и хотели помочь. Однако этих подачек всё равно не хватало.
Буратина старался больше спать и меньше двигаться и всё равно терял силы: быстрый обмен сжигал все запасы. От худеющего тела стали отслаиваться волокна. Пол в каморке был засыпан стружкой, которую аккуратный бамбук каждый день счёсывал с себя ногтями. Увы, все гигиенические принадлежности – скоба, мачете и шкурка – остались в комнате 16А.
К концу первой недели папа Карло нашёл халтурку: забрал к себе в каморку на передержку маленький самозапиральник с каким-то существом, готовящимся к ребилдингу. Права лаборанта это ему позволяли. Халтурка оплачивалась по минималке, однако смысл был не в деньгах. Тело в автоклаве надо было не только подпитывать клеточной массой, но и кормить. Корм представлял из себя противную на вкус жидкость, прокачиваемую через кишечник. Папа Карло каким-то образом выписал на себя полуторное количество этой дряни. Буратина, борясь с тошнотой, пил эту мерзкую водичку, иначе было совсем уж скверно.
Потом папа Карло перестал появляться в каморке вообще. Буратина изнывал от скуки и голода. Впервые в жизни он подумал о том, что, наверное, с удовольствием почитал бы какую-нибудь книжку. Ещё больше ему хотелось погулять. Увы, его неподтверждённый статус не позволял проводить время на территории Центра, а за ворота в общую зону его тоже не выпускали.
Однажды от нечего делать бамбук попытался