сносная, хоть и петляла между пологими горами, как заяц. Асфальтовая лента то шла вверх, делая виток за витком, то спускалась вниз, в тёмно-зелёный тоннель сосен и елей.
Несмотря на то, что потягаться с Кордильерами эти горы-старички, больше напоминающие живописные холмы, не могли, они всё равно производили впечатление.
Поначалу навстречу ещё выезжали редкие автомобили, но потом окрестности полностью обезлюдели.
Вскоре Калхаун припарковался прямо на обочине, заявив, что дальше проезда нет – придётся идти пешком.
Линда проклинала длинные каблуки. Благодаря им у неё создалась впечатление что с пыткой испанскими сапогами она знакома лично. С той, правда, разницей, что претерпевавшие эту экзекуцию жертвы не пытались в своих колодках ходить.
Линда и Калхаун бодро шагали под соснами до тех пор, пока те не уступили место просторному газону перед кованной чёрной оградой, за которой притаилась разрушенная сторожка. Немилосердное время превратило её в груду кирпича.
За проломленными, провисшими в петлях воротами, дорога снова бежала вдаль.
Выглядела она заброшенной. Приходилось наклонять голову, чтобы не задеть разросшиеся ветки. Кроны деревьев смыкались сплошным сводом. Создавалось впечатление, что тропинку прорубили прямо в лесу, хотя Линда не сомневалась – век назад на этом месте была прекрасная подъездная аллея.
– Вот он, печально известный на всю округу, Кристалл-холл. В народе его до сих пор называют Хрустальным Домом.
У Линды пресеклось дыхание от восхищения.
Дом был прекрасен!
Даже не дом – замок мечты.
Две огромные белоснежные мраморные лестницы, как опустившиеся крылья ангелов, бежали вниз от дома, возвышающегося на пригорке.
Они вели к трём террасам, расположенным одна над другой, подобно висячим садам Семирамиды.
Каждая терраса когда-то была украшена ансамблем из фонтанов, скульптур и клумб. Даже теперь, после векового упадка, всё это продолжало улавливать душу гармоничной красотой.
Дом имел правильную четырёхугольную форму.
В центре возвышался огромный сверкающий купол, похожий на синий кристалл из горного хрусталя.
– Нравится? – с улыбкой спросил Калхаун.
Линда лучезарно улыбнулась – разве такая красота могла не нравиться?
Но как только они оказались внутри, восторга изрядно поубавилось.
Выщербленные мраморные ступени перед входом усыпало мёртвой листвой. С когда-то белых колонн клочьями свисала краска, открывая взгляду чёрные пятна гнили.
Из-за закрытых ставен ничего нельзя было рассмотреть, как следует.
– У входа на крючке висит масляная лампа, – предупредил Калхаун. – Сейчас зажгу.
Линда ощутила не слишком приятный запах масла.
Стоило поджечь фитиль, как яркий свет залил комнату, освещая пол из коричневого мрамора в золотистую прожилку. С потолка латунью поблескивали выпуклые грани светильников.
Влево и вправо уводили большие двери.
Зачарованная, словно кладоискатель, напавший