Видимо, бабушка права, мне действительно не под силу самостоятельно привлечь внимание какого-нибудь холостого сагана.
Почему меня это нисколько не огорчает?
– Ах, вот вы где! – к нам протолкалась л’лэарди Трагад. – Я вас ищу, ищу. А это мой старшенький внук. Велан, ты помнишь л’лэарди Верану и малышку Сибрэйль? Тебе тогда было восемь.
Невысокий юноша, хрупкий и изящный, как девушка, почтительно склонился, целуя мамину руку, столь же почтительно поклонился мне, но уголки его губ предательски дрожали, сдерживая улыбку. Светлые до белизны, даже на вид удивительно шелковистые волосы падали на лоб, в ярко-голубых глазах посверкивало что-то вроде насмешки. Ветренник. Я не смогла сдержаться, расплылась в улыбке до ушей – да, мы не виделись десять лет, он саган из высшего общества, видевший мою неловкость перед императором. Посмеивается, зараза. Он, о ужас, потенциальный жених! А мне вдруг показалось, что это братец-ветер, который столько лет был моим преданнейшим Другом и знал все обо мне, предстал наконец во плоти.
– Л’лэарди Верана, вы позволите пригласить вас на следующий танец?
– Разумеется, л’лэард Трагад, – приседаю в книксене.
– Велан служит в императорском военном флоте, – с гордостью говорит л’лэарди Трагад. – Он очень хорошо проявил себя в последней стычке с анманцами, и в будущем году ему должны пожаловать собственный корабль.
– Вы участвовали в настоящем морском бою?! – спрашиваю восхищенно.
– Ну не то чтобы это был такой уж бой, – отвечает он уклончиво и лукаво. – Бабушка, как всегда, преувеличивает. Так, маленькая стычка, взяли на абордаж две анманские лодочки.
– Лодочки? Ничего себе! – фыркаю. – Ну, если для вас эта здоровенная черно-красная махина, что в два раза больше имперских крейсеров, – лодочка, то корабль Белого корсара, наверное, и вовсе хлипкий плотик из тростника!
Он даже рот приоткрыл:
– Вы разбираетесь в кораблях?
– Мой отец был моряком! – гордо отвечаю.
Я была маленькой, когда он не вернулся, и многое из того, что он рассказывал, не смогла запомнить. Но как мне не знать, чем отличается анманский корабль от нашего крейсера, если я своими ладонями гладила деревянную обшивку их бортов, копошилась в снастях, дула в паруса, взлохмачивала светлую шевелюру какого-то морячка – уж не твою ли, братец-ветренник? – и выбивала заряженный револьвер из вражеской руки!
– Я восхищен, – поклонился вроде бы уважительно, но в голосе отчетливо слышится лукавство. Не поймешь, когда он серьезен, когда посмеивается. – Так неожиданно и приятно встретить среди этого сборища сухопутных обитателей сагану, которая не путает триселя и стаксели!
Ага, значит, все-таки издевается, пытается меня уличить в невежестве.
– А зачем девушке знать, чем отличаются друг от друга паруса, если ей все равно никогда не стоять на носу корабля, не ловить настроение ветра, высчитывая правильный маневр? – хотела спросить