другим пушкарям.
«Вернёмся из похода, буду ходатайствовать перед начальством о присвоении бомбардиру звания фейерверкера», – решил для себя Илья Прокопьевич, немного подумал, и с отцовской заботой продолжил свою мысль далее: «Продвигать смышлёного казака по службе – для нас, командиров, дело благое».
Бомбардир Дорошенко, чувствуя на себе благосклонность командира полка, старался в тонком деле своём батьку не подводить, и никогда впустую порох не расходовал. В любой обстановке сохранял трезвую голову. Действовал решительно и после меткого выстрела благодарил Господа Бога. Полковые пушкари открыто завидовали ему, но он сам от этого не зазнавался и о своем седьмом чувстве ни с кем не делился. На все дотошные расспросы товарищей отвечал однозначно: повезло.
На берегу младший урядник Егор Вареник построил в шеренгу экипаж канонерской лодки, не задействованный в авральных работах. Батькин любимчик, старшина Андрий Бульбанюк, прохаживаясь вдоль застывших в линию казаков, придирчиво проверял амуницию и внешний вид подчинённых. Без особого труда находил недостатки и строго выговаривал за это младшему уряднику.
В тридцати метрах от первого баркаса, слева от срытого плавным углом и усиленного связками камыша спуска из лагеря, располагалась полковая кухня гребной флотилии. Полковой кашевар Сашко Чумак суетился возле печи. К нему подошёл ординарец подполковника Цибуля. Они перебросились несколькими словами. Даже со стороны видно было, что лясы точить у Чумака времени нет. Цибуля отвлекать от неотложных дел Чумака не стал. Отрезал от свежевыпеченного каравая краюху и тут же спрятал её в свою сумку. Приоткрыл дверцу печи и выхватил из топки голыми пальцами уголёк. Раскурил свою люльку. Пуская на ходу клубы сизого табачного дыма, направился в сторону бани.
Сумженский казак, православный татарин Мурат Мамедов, больше известный в полку под кличкой «Кипятила», обнажённый по пояс, мешал длинным шестом кипящее бельё в котле. Быстро идущего в его сторону Цибулю «Кипятила» заметил сразу. Отставил шест в сторону. Ловко спрыгнул с деревянного козлика на землю. Первым протянул руку приблизившемуся к нему Цибуле. После рукопожатия сунул в руки ординарцу приготовленный заранее свёрток. Едкий запаха щёлока вызвал у Цибули приступ кашля. Размахивая зажатым в левой руке свертком, Цибуля шустро ретировался из завешенного со всех сторон стираными портянками заведения Мамедова.
Дисциплина и порядок благотворно подействовали на Паливоду, но никак не могли исправить подорванное вчерашней попойкой здоровье. Своё лекарство от хвори у запасливого батьки всегда имелось. Вот только принимать его в одиночестве у него желания не было. Для правильного опохмела требовалась компания. Поэтому оставалось только терпеливо дожидаться, когда, наконец, проснётся есаул Лозинский.
– Казак сказал, казак сделал, не можешь сдержать слова – не обнадёживай товарища, – произнёс в сторону лагеря егерей разочарованный подполковник и поник больной