Села и замолчала. Не будешь его приводить – пойду в суд и обвиню тебя в умышлении детоубийства. Сколько, говоришь, у тебя по лавкам? Восьмеро? А схоронила скольких? Может, и из чрева изгоняла?
Горе-мамаша сразу как-то сникла, не отрывая глаз от пола, вжавшись в спинку стула.
– Мы поняли друг друга, – подытожил лекарь все тем же холодным, жестким тоном. Затем перевел взгляд на замершего под его руками ребенка, слегка потрепал его по макушке.
– Давай-ка тебе поможем, дитя…
Несколько капель спиртовой настойки скользнули по подставленному желобку прямо в ухо мальчика. Лекарь принялся было осторожно массировать вокруг кончиками пальцев, но ребенок дернулся, резко закричав от боли.
– Ну, потерпи немного… Нужно, чтобы оно поглубже протекло. Вот так. Теперь уменьшим твои страдания…
Он взял со стола небольшой пузырек, плотно заткнутый пробкой, открыл его.
– Держи снова голову, как раньше. Молодец.
Несколько капель прозрачной жидкости скатились в ухо – и теперь уже в ответ на массаж мальчик не издал ни звука. На лице его читалось облегчение.
– Не болит больше? Это хорошо. И последнее.
В следующем пузырьке настойка была темно-зеленой, с резким запахом.
– Это начнет заживлять нарывы и снимет воспаление, – прокомментировал Виллем. Голос его стал умиротворенным и мягким. – А станет выздоравливать ухо – восстановится баланс холодной и горячей природы в твоем теле, уйдет лихорадка… И будет красота, по Божией милости. Все, давай-ка утеплимся теперь…
Он взял со стола принесенный кусок чистой ткани, осторожно перевязал голову мальчика, нахлобучил поверх шапку.
– Ты молодец, – Виллем перевел взгляд на мать ребенка, и в глазах его снова блеснул металл. – Жду вечером, – негромко произнес он, и у той не осталось сомнений, что спорить с ним будет себе дороже. Весьма дороже.
Оставшись один, Виллем несколько раз глубоко вдохнул, сжимая и разжимая кулаки, на лице его был написан гнев. Прошелся по приемной, собрал со стола пузырьки со снадобьями и, пройдя через кухню, оказался в небольшой кладовой с травами, где аккуратно поставил их на полку – в строго отведенные для них места.
Вернулся, взял веник, смел брошенные на пол тряпки, перепачканные гноем, в кучу, и, неразборчиво ворча, выкинул в горящий на кухне очаг. Протер влажной чистой тряпочкой стол и стулья, и, видимо сочтя наведенную чистоту достаточной, поднялся по винтовой лестнице наверх, в свою спальню. Из сундука при кровати были извлечены рукава к дублету, которые они методично пристегнул к нему мелкими пуговками. Время приближалось к полудню, пора было проведать тех пациентов, что были не в состоянии прийти к нему сами.
Вновь спустившись в приемную, он вынес из кладовой разного размера и формы горшочки, бутыльки и мешочки из ткани, полные разных снадобий, и принялся сосредоточенно их сортировать, в только ему одному известном порядке укладывая в сумку с широким ремнем для ношения через плечо. Последним в нее отправился кожаный футляр с различными инструментами.
Оставалось