Александровича скрывал на его спине огромный коричневый ожог. Его Драгунский получил при том загадочном возгорании на седьмом этаже, которое произошло после того, как Сергей Васильевич стал внимательно читать предоставленные Петром книги.
– Что ж, выздоравливайте до конца, – без видимого сочувствия произнёс Болотов.
– Благодарю за беспокойство, Сергей Васильевич. Что ж, а музыку тоже совсем перестали писать?
– Пока что да, – ответил Болотов, перелистывая страницу.
– Тоже Серов раскритиковал?
– Нет, Виктор Александрович, не сводите всё к нему. Просто считаю, что пока не сочинил чего-либо, что бы стоило выпускать в мир.
– Ну, ведь вам же обычно нравилось то, что вы сочиняли, не правда ли?
– Что-то нравилось, что-то не очень.
– Так ведь это же самое важное – чтобы нравилось вам самому! Всем никогда не угодишь, Сергей Васильевич! К тому же большинство окружающих, не обладая столь глубокой натурой, как у вас, обречены никогда не прочувствовать всю прелесть, всё очарование ваших произведений. Они вам не ровня, и не стоит ориентироваться на то, как они относятся к вашим творениям. Вы и только вы – единственный свой судья!
– Стараюсь меньше зацикливаться на оценках в последнее время – что на чужих, что на своих собственных, – ответил Болотов, – Просто стараюсь жить в процессе творчества. И также стремлюсь непрерывно работать над собой. Думаю, что если смогу развиться я, то и на творчестве это не замедлит сказаться в лучшую сторону.
– Да куда уж лучше, помилуйте, Сергей Васильевич! Готовый продукт, на мой взгляд!
Болотов ничего не ответил.
– Что ж, я, пожалуй, пойду, – без привычной бодрости произнёс Драгунский, плавно приподнимаясь с кровати, – А вы совсем уж старых друзей не забывайте: заходите, проведайте как-нибудь.
– Обещать не буду. Будьте здоровы.
Болотов не чувствовал неловкости из-за своей холодности к Драгунскому. После того пожара действительно многое изменилось.
Глава вторая
I
«Именно дух не позволяет остановиться, ибо дух где-то глубоко помнит о мирах прекрасных. За всеми воспоминаниями живет невыразимое, прочное сознание возможности возвращения на свет, откуда искра отлетела».
Агни Йога. Листы Сада Мории. Книга вторая. Озарение.
Часть вторая. V. Шлока 12 [9, с. 91].
* * *
Девяносто дней спустя
Я вспомнил тот момент, после которого мне стёрли память.
Мы стоим у выхода из моего дома. Только что мы проделали весь этот предательский путь с седьмого этажа по первый. Только что я перешел все границы человеческого в седьмой раз. Но сейчас я испытываю глубокое смятение: я перестал получать от этого какое-либо удовольствие. Самые откровенные безумства не приносят мне более наслаждения.