между стоном и всхлипыванием.
– Настюх, поплачь, легче станет, – оживилась женщина, что сидела рядом со мной. Ее голос показался мне знакомым. Она притянула меня к себе, и мое тело легко поддалось ее воле.
Мои глаза были закрыты, но как бы я ни пыталась снова провалиться в мрак и пустоту бытия, я продолжала видеть ее – мою Полину.
– Мамочка, все будет хорошо, не волнуйся, – говорила она, блаженно улыбаясь. – Со мной все в порядке.
Я снова открыла глаза в надежде, наконец, проснуться, вынырнуть из этого кошмара. Но я все еще сидела на улице в объятиях какой-то женщины, а мне в глаза смотрел все тот же мужчина в форме.
– Мы можем продолжить наш разговор?
– Я могу поехать с ней? – спросила я. Машина скорой помощи все еще стояла в нескольких шагах от нас, и я видела черный пакет, скрывающий мою девочку от посторонних глаз.
– Боюсь, что нет. Ее сейчас отвезут в морг, потом…
Женщина, что сидела рядом со мной, громко цыкнула, перехватив его взгляд и инициативу в этой беседе.
– Настя, так будет лучше. Завтра мы с тобой сами сходим.
– Отец девочки жив? – продолжал мужчина.
– Да, мы в разводе.
– Как можно с ним связаться?
– Я позвоню.
– Если вы дадите нам его телефон, мы можем это сами сделать.
– Я же сказала уже, что сама позвоню. Что вам от меня надо?
– Мне нужно, чтобы вы рассказали все, что может иметь отношение к случившемуся. Например, какие отношения были у отца с девочкой?
– Что значит – какие? Он ее отец!
– Я понимаю, но все же, каким он был отцом?
Каким он был отцом… А почему бы не спросить, каким он был мужем? Или хороший отец автоматически хороший муж? Полина его любила. Она гордилась своим отцом. Для нее он был самым лучшим. Для нее он был если не на первом, то точно на втором месте в жизни. А на каком месте она для него? Есть для нее вообще место в его жизни?
– Они часто виделись или нет, ладили или ругались? Вы же в разводе, – разглагольствовал мужчина.
– Это я с ним развелась, а она как была его любимой девочкой, так ею и осталась.
– Хорошо. А когда они виделись в последний раз?
– Не помню. Я этим никогда не интересовалась, меня же это не касается.
– Как это? Она же ваша дочь.
– Ну так и ему она вроде как не соседка!
В его замечании было столько укора, что у меня зазвенело в ушах. Всю жизнь меня осуждали и ругали за сына, за мою любовь и заботу о нем. Но с Полиной все было иначе. Я хорошая мать! Я все делала правильно! Тогда за что мне все это?
– Слушайте, как вас там звать, я понимаю, что вы выполняете свою работу, но давайте потом. Не сейчас. Если бы вы все делали правильно, мы бы здесь сейчас не сидели, понимаете о чем я говорю? Это ваша вина, что какие-то ублюдки на свободе гуляют! Я не могу, не могу больше. Слышите?! Верните мне мою девочку! Верните, сволочи!
Мой крик потерялся