глубокая, уже начавшая заполняться водой воронка от взрыва авиационной бомбы. Не пытаясь ее объехать, разведчики по другим улицам выбрались на дорогу, ведущую к Кабульскому политехническому институту. На полпути встретили пока еще верную Дауду батарею гаубиц, орудия которой были направлены на город. Шоссе на Каргу и Пагман было перекрыто бронетехникой. Далее голубая «Тойота» направилась к дороге на Газни и Кандагар. Убедившись, что и она перекрыта сторонниками Дауда, оперработники, минуя Кабульский университет, взяли курс домой.
На маршруте Валерий и Виктор почти не разговаривали. Они не пытались обмениваться теми впечатлениями и выводами, которые приходили на ум. Однако, когда вернулись в посольство, у них не было разногласий по поводу того, что необходимо написать в Москву.
Можно себе представить, что пережил Осадчий, ожидая своих сотрудников из охваченного восстанием города. Когда они вошли в кабинет, казалось, что у него гора свалилась с плеч. Он сунул Валерию блокнот с бланками шифртелеграмм и велел ему срочно идти в кабинет Орлова-Морозова писать сообщение в Центр. Виктора оставил у себя, попросил его подробно рассказать об увиденном в городе, доложить свои соображения относительно шансов на победу той или иной стороны. Возможно, это был хитрый прием многоопытного начальника: после того как Валерий напишет свою телеграмму, у него появлялась возможность сравнить ее содержание с тем, что расскажет Виктор.
Минут через двадцать Валерий закончил свою работу. Получилось четыре страницы текста. Главным в телеграмме был категорический вывод о том, что восставшие имеют явное преобладание в боевой мощи, к тому же их моральный дух намного выше. В этой связи, на основании данных визуального наблюдения, проведенного в зоне боевых действий, следует ожидать, что к утру 28 апреля вооруженное сопротивление сторонников режима Дауда будет полностью сломлено и к власти придут лидеры НДПА во главе с Нур Мохаммадом Тараки.
В ночь с 24 на 25 апреля в дверь дома, где жил Бабрак Кармаль, позвонили. Гостей он не ждал. Внутреннее чутье подсказало профессиональному революционеру: пришли арестовывать. Бабрак доверял своей интуиции. Она никогда его не обманывала. Слишком много он пережил к тому дню: были и аресты, и слежка, и угрозы, и провокации. Все, как положено, если ты ступил на тропу борьбы. Не обманулся он и на этот раз. Когда Бабрак открыл дверь, в прихожую вошли два офицера полиции, одетые в новую, с иголочки, форму. Остальные полицейские остались снаружи. Офицеры вежливо представились, предъявили служебные удостоверения, спросили у хозяина дома его имя.
– А вы что, не знаете, кто я такой? – язвительно ответил Бабрак.
– Знаем, – спокойно ответил один из офицеров, симпатичный молодой человек с задумчивыми светлыми глазами. – Знаем, – повторил он, – но таков порядок. Вы же юрист, и не мы должны вам объяснять, как следует производить арест.
– Я Бабрак, сын Мохаммада Хусейна, – заложив левую руку за спину и гордо приподняв подбородок, ответил