почему ты заботишься обо мне?
– Одной здесь не выжить. Ты – новенькая и еще не нашла подруг. Я оказалась расторопнее остальных. Но может наступить время, когда мы станем соперницами. Поэтому, не надейся ни на кого, кроме себя.
– Откуда ты все это знаешь? – я так удивилась ее рассуждениям, что остановилась.
– Много где бываю, много что вижу и все запоминаю, – усмехнулась Малати.
– А мне покажешь?
Подруга окинула меня оценивающим взглядом:
– Если не струсишь, – многозначительно проговорила она. – А теперь, молчи.
Мы уже подошли ко входу в купальни. Там стояла та самая женщина, которая утром хотела содрать с меня кожу, и давала каждой чистую одежду. Оставив аккуратные стопки на тех же скамьях, где я раздевалась, девочки побежали к воде и продолжили веселье там. Они по несколько человек прыгали в купальни, брызгались, терли друг друга стеблями тростника и намыливали головы, сооружая из волос причудливые прически. Присоединились к общему веселью и мы.
Когда женщина при купальнях решила, что уже довольно, она прикрикнула на нас и приказала одеваться. Мы облачились в похрустывающие сари и нас повели на вечернюю молитву.
В храме мы молились отдельно от горожан, нас разделяла ажурная, увитая цветочными гирляндами перегородка. Здесь же я увидела и остальных девушек, и девочек – оказывается, при храме жили не только те воспитанницы, с которыми я сидела на уроках. Незнакомки стояли двумя, объединенными по возрасту группами. В одной девочки были чуть старше нас, а в другой – совсем взрослые. Среди них я узнала и утреннюю купальщицу. Девочки, что постарше, смотрели на нас с горделивым превосходством, а взрослые – стояли со спокойным достоинством и обращали на всех остальных столько же внимания, сколько слон обращает на муравья. Я засмотрелась на их украшения и прослушала всю молитву. Очнулась, только когда Малати толкнула меня в бок, чтобы подошла к священнику и получила тилак. Девушки плавными, царственными походками плыли впереди и скрывались в предназначенной для них комнате. Прошли в спальню и мы. Девочки бросились к своим постелям, а Малати потянула меня за руку.
– Будешь спать со мной, – заговорщицки прошептала она.
Я же не могла отвести взгляд от девочки у стены – кажется, с тех пор, как мы вышли на улицу, она не сдвинулась ни на полпальца и выглядела очень бледной.
– Давай, пошевеливайся, не зевай по сторонам, – подталкивала меня Малати, расстилая циновки.
Вскоре в комнату вошла Пратима.
– Пейте молоко и спать! – распорядилась она и обвела взглядом притихших девочек.
В полном молчании она давала каждой кувшинчик молока, предварительно влив туда что-то из прозрачной бутылки, и кусок лепешки. Я очень проголодалась и с аппетитом жевала, запивая большими глотками молока. К моему удивлению, остальные пили молоко очень медленно и осторожно.
Подойдя к той девочке, что выглядела больной, Пратима немного подумала и не стала ничего добавлять в кувшин.
– А