та и не просила об этом. Она вновь посмотрела на Анну. Но очевидно, Анна была поглощена собственными мыслями. В сердце Люси вновь закипело раздражение, необъяснимое, но жгучее – смутное предчувствие, от которого было трудно избавиться. «Почему, – растерянно думала она, – почему, ей-богу, Фрэнк никогда не рассказывал мне об Анне?» Эта мысль была обидной, она приводила в оцепенение, погружала в молчание. К ней на ум снова приходили тревожащие слова мисс О’Риган: «Ваш муж… не говорил вам?» Этот вопрос, казалось, крепко засел у Люси в голове: почему Фрэнк никогда не рассказывал ей об этом?
Глава 6
В следующую субботу должен был состояться пикник, задуманный Питером еще до приезда Анны и ожидаемый с неиссякаемым энтузиазмом юности. Как ни странно, у Люси не было большого желания развлекаться. Она не могла объяснить почему – просто не хотела ехать. Но Фрэнк воспринял эту идею с несвойственным ему оживлением, обсуждая различные экстравагантные планы, начиная от аренды люгерного парусника, на котором они поплывут по заливу, и заканчивая линейкой для поездки через Уинтон-Хиллз. Люси кратко отвечала ему, что, если пикник и состоится, они просто дойдут на гребной лодке до леса на мысу Ардмор. Мыс, как сказала Люси, находится неподалеку и она, по крайней мере, воспользуется возможностью, чтобы набрать малины на варенье.
Она направилась в кухню и, засучив рукава, занялась приготовлениями к пикнику. Но расположение духа у нее было странное, и она осознавала всю абсурдность своего настроения, уже два дня угнетавшего ее. Она ничего не сказала Фрэнку о своем недавнем открытии. Вообще-то, ему давно следовало рассказать ей об этом. Что за тайны друг от друга? Она ничего от него не скрывала, целиком принадлежала ему и справедливо требовала от него, чтобы он тоже принадлежал ей. Более того, после визита в Порт-Доран Люси предлагала ему всякую возможность исправить свое упущение – намек здесь, нужный вопрос там – и ждала, теряя терпение, его запоздалой доверительности. Но он ничего не говорил. Ее сердило это явно умышленное утаивание.
Она в раздражении подняла голову и увидела через выходившее на задний двор окно фигуры Анны, Фрэнка и Питера. Они склонились над вскопанной землей и пристально ее разглядывали. Люси услышала визгливый, возбужденный смех сына, копавшего червяков под ясенем. За ужином Питер рассказывал, как собирается перехитрить громадную и сказочно древнюю форель, которая, по слухам, водилась в верхней запруде ручья Ардмор.
Люси могла бы улыбнуться его похвальбе, но не улыбнулась. Она стала раздражительной и резкой, оттого что все время думала об Анне – этой на удивление сдержанной женщине, которую она не понимала, об Анне, изобличенной в одном проступке, и проступке непростительном. Знай Люси об этом эпизоде из прошлого, оставила бы она с такой готовностью на попечении Анны дом, Питера и – она думала об этом с внутренним содроганием – Фрэнка? Разумеется, Анна приходится Фрэнку кузиной. Но оставить их в состоянии явного безразличия друг к другу, а вернувшись, застать за дружеским распитием пива – невероятная, отвратительная пошлость! Конечно,