тоном, – все что угодно, только не потерялась.
– Моя яхта… – обиженно пробубнил Питер, поглаживая сверкающий корпус. – Моя прекрасная яхта. Могла бы сказать, что она тебе нравится.
– Замолчи! – сердито вскрикнула Люси. – Мне есть о чем подумать, помимо твоих игрушек.
Она ничего не могла с собой поделать. Ей, истерзанной страданиями, угрожает крах прежней жизни, а тут надоедают с какой-то чепухой: подарком ее сыну от Анны.
Прозвучал гонг к вечернему чаю.
– Что ж, – наконец сказал Мур и поднялся, – даже если мы чем-то недовольны, мы должны питаться.
Люси покраснела еще больше, но, не говоря ни слова, повернулась и пошла в столовую.
– Куда ты запропастилась? – спросил Мур, когда они уселись за стол. Он был в хорошем настроении и, казалось, желал ей угодить, успокоить ее. – В это время ты нечасто выходишь.
– У меня есть свои дела, – сурово ответила Люси. Она заметила ласковые нотки в его голосе, но ее горькие подозрения никуда не делись. – Думаю, ты это понимаешь.
– Да, – мягко согласился он, – это верно, дорогая.
Снова последовала пауза, неловкая, неестественная пауза. Потом заговорила Анна.
– Забавно, Люси, – сказала она с необычной для нее любезностью, – мы с Фрэнком ехали в одном поезде и узнали об этом только в Ардфиллане.
– Действительно, – скривив губы, отрезала Люси. – Это просто невероятно.
И все же попытка выказать свое недоверие не принесла ей облегчения. Она, конечно, полагала, что Анна ее обманывает, а иначе как объяснить ее необычайную приветливость? Бедная Люси! Будь Анна в дурном расположении духа, измученная подозрениями Люси могла бы сослаться на ту же причину.
Этот ужин стал для нее просто невыносимым. Она с трудом глотала, давясь каждым куском. У нее вдруг возникло желание выбежать на свежий воздух, спастись от нестерпимого бремени мыслей. Но она не могла пошевелиться, не могла встать. Она была вынуждена сидеть, слушать и наблюдать, ибо некая нарастающая сила заставляла ее болезненно ловить каждое слово или взгляд, которым обменивались эти двое; любой жест, который мог бы подтвердить ужасную правду, терзающую и приводящую ее в ярость.
Но наконец ужин закончился. Анна сразу вернулась в гостиную. Питер побежал наверх, нежно прижимая к себе яхту. Нетта убрала со стола и ушла в кухню. Супруги были одни. Настал момент, которого Фрэнк, очевидно, тоже ждал, поскольку без обиняков спросил:
– Люси, что случилось, дорогая моя? Я думал, мы обо всем договорились.
Она поднялась, закрыла дверь, которую Нетта оставила распахнутой, потом села со сжатыми губами и посмотрела на него. Ее добрый настрой пропал, теперь она была полна горячей решимости и без колебаний твердо сказала:
– Я хочу поговорить с тобой, Фрэнк.
– Что ж, – ответил он с миролюбивой улыбкой, – это не повод делать лицо как на похоронах.
– Знаешь, оставь мое лицо в покое, – процедила она строго, – если оно тебе не нравится.
– Не надо придираться к словам, Люси, –