Маша.
– Да, – коротко бросил Дмитрий.
– Он между прочим еще не собирается умирать!!
На мгновение серые глаза Дмитрий приобрели жесткий стальной блеск. Но только на мгновение. Он улыбнулся.
– Мария, ты, наверное, считаешь меня жадным и…сребролюбивым?
Он вдруг порывисто обнял ее.
– Ты счастливая – ты никогда не знала нужды и поэтому не можешь понять, что такое жизнь без денег. Я ведь тоже родился в богатой семье – ты знаешь это! Мой отец был действительным статским советником, имел три тысячи десятин в Льговском уезде… Его прочили в товарищи министра… хотя это уже неважно. Он потерял все свое состояние когда лопнул Генеральный Русско-Азиатский банк. Это подкосило мою мать, она умерла от горячки спустя три месяца. Он не вынес этого и через год покончил с собой. После его смерти не осталось ничего кроме долгов. И я пошел в приказчики к биржевику… К бывшему крепостному деда… – уточнил он. Работал бывало по десять – двенадцать – четырнадцать часов, не вставая из – за стола – так, что к концу дня тряслись руки и воспалялись глаза. Слава Богу получил от дядюшки грошовое наследство – но его хватило лишь чтобы с голоду не умереть… Я и в этот Горный поступил лишь потому что только в нем двоюродная бабка могла мне выхлопотать обучение на казенный счет…
Дмитрий нервно прошелся по комнате, комкая в руках носовой платок.
– Но я не собираюсь всю жизнь трястись над каждой полушкой. И я не буду нищим как какой-то… Акакий Акакиевич с его рваной шинэлью! Меня если хочешь знать еще в гимназии тошнило от всех этих бедных но честных героев, в конце концов умиравших с голоду и холоду! И я сделаю все чтобы не быть похожим на них! – повторил он.
– Нет! Ты ошибаешься, если думаешь, что… – прижал вдруг Дмитрий руки к груди. Что я с тобой из за этих денег! Я люблю тебя! Я мечтаю о тебе и хочу, чтобы мы поженились. И мы поженимся.
Потом Мария не могла вспомнить, с чего все началось…
Сначала она просто внимала словам возлюбленного и была полна сострадания к нему. Да, она не знала, что такое бедность. Она никогда не работала в конторе по двенадцать часов в день и не думала – что будет есть завтра. А Дмитрий действительно ее любит. Она явственно чувствует, что он не обманывает ее. Возможно, он рассчитывает на приданое, но это не главное для него.
Теперь, когда он обнимал ее, она уткнулась ему в грудь. Да, он любит ее! Девушка больше не думала ни о папином завещании, ни о домогательствах Корфа.
И прежде чем Мария успела что либо сказать или возразить, Дмитрий обнял ее, и ладони его легли ей на грудь… Потом она поняла что тот расстегивает на ней платье…
Нет, ей не нужно позволять ему этого… Но некий голос – голос что звучит в душе всех дочерей Евы говорил что все так и надо, что ей не нужно ничего делать а лишь отдаться воле судьбы…
Он ласкал ее нежно и с любовью, как котенка. Машу охватила слабость и томительное волнение.
– Мария … Мария, знаешь ли ты, как часто я мечтал о том, чтобы ты… была так близко как сейчас… Я не могу поверить… И… И… Я хочу,