Владимир Фёдорович Власов

Второе воскресение


Скачать книгу

ломом разжал рот и схватил челюсти клещами. Его губы непроизвольно то разжимались, то сжимались, повинуясь какой-то неведомой силе, а с языка слетали трескучие фразы, изобличающие всю воровскую жизнь Чубова.

      Сам Карл Маркс, написавший свой великий труд "Капитал", не смог бы с такой аналитической глубиной и предельной ясностью вскрыть причины накопления благосостояния и основы процветания Чубова. Павел вещал обличительные доказательства: даты сделок, номера липовых накладных, суммы гонораров за махинации и мошенничество, получаемые от других подпольных акул, – одним словом, весь длинный перечень уголовных преступлений Чубова за последние полгода.

      У бедного Чубова от страха онемел язык и все четыре конечности, он побледнел, став белым, как снег. Тому, кому доводилось слышать о соляном столбе, нужно было бы для наглядности хотя бы одним глазом увидеть в этот момент Чубова. Бывают минуты, когда страх полностью парализует даже самого отъявленного наглеца и конченого жулика. И он превращается в соляной столб. Тогда у него можно смело забирать все его состояние до последней нитки, он и пальцем не пошевелит.

      Такое и произошло в данном случае, но Павел оказался очень неопытным человеком в подобных делах. Должно быть, правильно Чубов назвал его лопухом.

      – Что ты собираешься со всем этим делать? – произнесли побледневшие губы подпольного магната.

      – Пойти в милицию и рассказать.

      – Но это же подло, Павлик, предавать друга. Разве нас с тобой не учили этому в школе? Ты не заложишь своего старого школьного товарища.

      Чубов готов был задушить своего старого школьного товарища, но действовать нужно было осторожно и тонко.

      – А наживать такие барыши на форменном грабеже государства и своих сограждан не подло?

      – Павлик, брось эту демагогию, ты же хороший парень. Я любил всегда тебя в детстве. Помнишь, угощал ирисками, а один раз даже подарил щенка. Так неужели мы будем с тобой сводить какие-то счеты, мы с тобой ни разу за всю жизнь не поссорились. Я прощаю тебе долги.

      – Само собой…

      – Надеюсь, ты не станешь меня шантажировать?

      – Как сказать.

      – Чего ты хочешь?

      – Пять тысяч.

      – Пять тысяч?!! – Чубов произнес эту фразу с таким удивлением, что Пату показалось, что он попросил у того жизнь или последнюю рубашку.

      Но Чубов удивил совсем иному. Запроси сейчас Павел у него пятьдесят тысяч, он выложил бы их, не задумываясь, лишь бы спасти свою шкуру.

      Так в минуты опасности нечистая совесть от страха завышает цену своего искупления, но такое случается только в минуты отчаяния, а затем рассудок берет верх и понижает тариф до минимума. Так произошло и в данном случае.

      – Три тысячи, – вдруг сбил цену Павел, видя неподдельное изумление а лице школьного товарища.

      И в эту минуту Чубов опомнился и, как говорится, взял себя в руки.

      – Ты сдурел, у меня таких денег нет.

      Такие деньги были у Чубова, и не только такие. О-го-го!

      Сколько он мог выложить тысяч, если бы это понадобилось для какого-нибудь