на гусе моем с горы летал, – встретила их у подъезда раздосадованная женщина. – Теперь бедняга едва дышит, – кивнула она на гуся, понуро стоящего у сарая. – Помирает, сердешный.
Мать растерянно смотрела на нее.
– Разве может маленький мальчик на гусе летать? Никак не может! Николай, скажи ей, – обрадовалась она, увидев подходившего мужа.
– Не верите? Все соседи видели! – возмутилась женщина.
– Если подохнет, заплатим, – успокоил Николай хозяйку гуся.
– Пап, он сам захотел, чтобы я летел на нем, – оживился, было, сын.
– Дома поговорим, – невольно усмехнулся отец, входя в подъезд вслед за своим семейством…
– Как насчет садика, узнавал? – мама вынула из ридикюля ключи. Он безнадежно махнул рукой, с сочувствием посмотрел на сына.
– Опять дорогу перебегал, – расстроенная мама открыла дверь.
– Все! Поедет к деду с бабкой, – решил отец, входя в длинный коридор коммунальной квартиры. – Поживет там, а к школе заберем обратно…
Мать мыла посуду после ужина, отец расположился с газетой на диване. Ванька был наказан одиночеством за дневные подвиги.
Намаявшись в своем углу, он подходит к отцу и, увидев, что тот уже не сердится, вскакивает к нему на колени, и они опрокидываются на диван. Ванька усаживается на его согнутые в коленях ноги, обхватывает их руками и взмывает вверх…
Потом пикирует прямо на отца, опять взмывает, представляя себя советским летчиком-истребителем, атакующим фашистов: жжж…тра-та-та…
– Фу, устал, – отец снимает Ваньку с ног.
Началась борьба. Сопя и пыхтя, отец с сыном возятся на ковровой дорожке на полу. Отец – очень сильный, толстый, большой и волосатый применяет прием: захват головы подмышкой.
В ответ сын, напрягая последние силы, применяет прием самбо, выкручивая папину руку за спину. Еще немного, и папа повержен на живот.
Крепко стискивая своими ручонками папину тяжелую руку, Ванька торжествующе сидит у него на спине взъерошенный, с горящими ушами.
– Сдаюсь, – хрипит папа с красным лицом.
– А ну, пора спать, вояки. Совсем отца замучил, – подходит мама.
– Пап, мы завтра будем бороться? – с надеждой вопрошает Ванька.
– А как же, конечно будем, спи давай…
Проезжающая по шоссе машина высветила окна в комнате, свет пополз по потолку, стене, исчез. Урчание удаляющейся машины растворилось в наступившей ночной тиши, которую нарушало лишь поскрипывание родительской кровати да их сдавленный шепот: уж не борются ли они там за шкафом без него, Ваньки?..
Утро. Мама ушла на работу. Папа заканчивал портрет очередного члена политбюро. Ванька, сидя на скамеечке рядом, тоже мазюкал красками, водя кисточкой по картону, установленному на стуле отцом. Он писал свой автопортрет, иногда поглядывая на себя в зеркало.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел папин коллега по работе, профессор Сверчков. Он мельком глянул на работу отца и остановился возле Ваньки,