от центра города
Очнувшись, Снегирев сперва удивился, что вообще очнулся и жив. Вторым удивительным фактом было почти полное отсутствие боли. Ни в боку, ни в животе. Разве что бинты и засохшая кровь напоминали о том, что совсем недавно он был на волосок от смерти, и это ему не померещилось. Или все же все померещилось?
Полковник потянулся, присел и обнаружил, что его правая рука прикована наручниками к холодной батарее. Он лежал на старом матрасе, запачканном чем-то черным, о природе которого думать не хотелось. В комнате – голой, разбитой, с выбитыми окнами и расколотой мебелью было несколько человек в обычных армейских зимних бушлатах и касках.
Двое возились у армейской рации, явно прослушивая переговоры.
До слуха полковника доносилось:
– Я – Калибр-10! Я – Калибр-10! Всем, кто меня слышит, подбросьте хотя бы пять коробочек к «Минутке»… Прошу, будьте людьми, мужики!
Так, он в плену. Что ж, даже с полковниками это бывает.
Воспринял все отстраненно, просто как факт.
То, что делали с пленными озверевшие аборигены, он знал не по слухам, а из рапортов, из которых следовало, что самые жуткие слухи не говорят всей правды.
Это солдатику могут просто прострелить живот и бросить подыхать, пока местные псы будут обгладывать ему ноги и руки – еще живому.
А для офицеров такого «милосердия» не припасено. И хорошо, если тех подвергнут обычной пытке или посадят на кол. Могут выколоть глаза и оскопить – и выпустить «на свободу»: если найдут свои, то будешь жить – хотя какая это жизнь! Могут изнасиловать всем отрядом и возить с собой, время от времени устраивая оргии да еще снимая это на пленку. Могут заставить сражаться в гладиаторских боях с такими же пленниками – под гогот и аплодисменты двуногих скотов, заключающих пари. Могут…
Но он вроде полковник и дорого стоит. Значит, и придумают для него что-то особенное.
Пожалел, что не захватил с собой яду, как на полном серьезе советовал начмед управления майор Галустян.
Или же его используют как ценного заложника? Например, обменяют на кого-то из важных пленных.
Или…
Вот тут Снегиреву стало по-настоящему страшно.
Не секрет, что в Чечне паслись не только разнообразные боевики со всего мира – от прибалтов и юаровцев до душманов, то есть как теперь принято говорить по «дебелизору» – афганских моджахедов. Не менее активно тут орудовали всевозможные разведки. И целый полковник российской контрразведки для таких – лакомая добыча. Особенно для бывшего потенциального противника, а ныне стратегического партнера. То есть их людей тут, конечно, «нет». Официально.
Вот тогда точно шансов не имеется. Даже из рабского зиндана выходят. А в этом случае из него сперва самыми разнообразными методами вытащат все. Воистину ВСЕ (вот у серых оперативников ЦРУ глаза на лоб полезут!), а потом прикончат и зароют далеко и глубоко.
«Но, может, все не так плохо?» – робко затрепетала надежда.
Ведь все чаще идут сообщения, что многие полевые командиры осведомляются в неофициальном