умерли, как и редкие дома, что, скособочившись, тоскливо взирали утонувшими в земле окнами-глазами на ноги редких прохожих.
– Так кто же он был, этот Николай Шелепин? Не очень удачливый учёный, колдун, или творец чего-то нового? – вороша ногами листву, мысленно говорил лейтенант. – То ли он и в самом деле изобрёл что-то важное, заинтересовавшее чьи-то спецслужбы или коммерческие структуры. А что! – воскликнув, но мысленно, – тоже версия. Завладеть прибором без затрат на лицензии, да ещё самим запатентовать… Да-а-а! Это кое-что! Или со своим прибором налетел на то, о чём ему знать не положено? А что… и такое может быть! – Жигалов призадумался. – Устименко о каком-то доме говорил. Может поинтересоваться? Людская-то цепочка оборвалась. Так ничего и не выяснилось!
Свиридовы.
Выслушав Жигалова, Целебровский задумчиво проговорил.
– Дом говоришь, а во дворе силовые линии сходятся. Ну, это пока можно отбросить, а вот то, что за неделю до гибели он возле этого дома крутился и собирался зайти, – постукивая пальцами обеих рук по столу, как бы игра на пианино, – это уже кое-что.
О доме Жигалов сказал своему начальнику два дня назад, он тогда что-то неопределённо хмыкнул, засадил за какую-то не относящуюся к делу писанину, а сегодня сам напомнил о нём.
– Вот только в домик тот просто так не сунешься, крупные люди его занимают, такие и в самом деле могли тойоту с автоматчиком нанять. Папаша, хозяин дома, завотделом обкома. Конечно, бывший завотделом и бывшего обкома, ныне пенсионер, но всё же. Они, эти номенклатурщики, по сути, никогда бывшими не бывают. Сын его – физик, кандидат наук, ныне бизнесмен. Причём из крупных. Ну и, как сам понимаешь, связи там всякие в администрации области и в ФСБ. Нынче оно что, где связи, там и деньги, а деньги это власть! Тяжело? – посмотрев на Жигалова, но обращаясь не к нему, а спрашивая себя. – Не то слово! Да, – не прекращая тарабанить пальцами по столешнице, – практически невозможно! Невозможно будет зайти к ним в дом, тем более с обыском. Да и какой может быть обыск? На каком основании? С ними только свяжись, сам можешь в такой переплёт попасть, не обрадуешься. У них и в криминальных кругах связи есть. Так что соваться в этот дом с бухты барахты не стоит, – и уже непосредственно к Жигалову. – Ты вот что, сходи-ка лучше к Семёновой Зинаиде Петровне. Она сестра этого папаши и бывший инструктор обкома.
– Почему к ней? – спросил Жигалов.
– Потому что они хоть и одного корня, а вражда у них. Монтекки с Капулеттами отдыхают.
Зинаида Петровна жила одна в двухкомнатной хрущёвке. Муж умер, сын со снохой и внуком жили отдельно. Жигалова встретила, как обычно встречают представителей власти из милицейских структур – сухо. На его вопрос, что может сказать о Свиридовых, ответила вопросом с ответом на него?
– Что я могу сказать о Свиридовых? Мещане, которые всю жизнь отирались у властной кормушки и позорили звание