вашего, блин, отделения, все равно получится больше, чем четыре восемьсот!
– А мне плевать на деньги! И кто не может за зарплату работать, пусть выкатывается к чертовой матери в коммерческую палатку, пиво продавать! Или в армии служить!
– Да чем тебе обсчет моих труб не угодил?! Тем, что трубы от газопровода, а не от космического аппарата?!
– Тем, что твои трубы ничего не добавляют к научному пониманию процесса!
– Какого процесса, Кузя?! – спросил Хохлов, которому вдруг как-то моментально осточертел весь этот спор, и он словно увидел себя со стороны. Увидел и не понял, чего ради он так-то уж старается!..
Кузя подумал секунду, а потом выдал:
– К процессу турбулентного течения газа в турбине! Именно этой проблемой занято наше отделение!
– Ваше отделение было занято этой проблемой еще в девяносто первом году, когда мы институт окончили! И с тех пор ни хрена не продвинулось! Турбулентное течение газа в турбине по-прежнему остается загадкой для всего прогрессивного человечества! Так, может, вы пока на досуге обсчитаете мои дурацкие, дешевые и ненаучные трубы для газопровода?!
Так как Хохлов спрашивал – именно спрашивал, а не орал просто так, – Кузя решил, что победил в дискуссии, а потому ответил очень твердо и очень солидно:
– Нет.
Хохлов опешил:
– Что – нет?
– Наше отделение, – веско сказал Кузя, – не станет заниматься твоими трубами. Я Димону уже говорил. Если он взял у тебя деньги, значит, он должен их тебе вернуть. Мои сотрудники…
– Они такие же твои, как и мои, – тихо сказал Пилюгин.
Оказалось, что он давно уже отнес Степку, вернулся в комнату и слушает их со странной, болезненной улыбкой на лице. Ольги, наоборот, не было видно.
– Наши с тобой сотрудники, – продолжал Пилюгин, – хотят зарабатывать, Кузя. Ну, хоть что-нибудь. Им всем по памятнику нужно поставить на Аллее звезд, что они не бросают работу и не уходят, как ты говоришь, пиво продавать. Они из последних сил держатся, ты понимаешь или нет? Мне… – Он замолчал на секунду, и Хохлову показалось, что замолчал для того, чтобы удержать себя в руках, не сорваться в крик и битье посуды. – Мне очень трудно достаются заказы, Кузя. И то, что они у нас есть, и отделение все еще не пошло по миру, это только моя заслуга. Я тебе точно говорю.
– Засунь свои заказы себе в задницу, – сказал Кузя. Ему было весело. – Поду-умаешь, какой финансист! Зачем ученым, теоретикам, заметь, обсчет какого-то пошлого заводского оборудования? Может, мы тогда в колхоз всем отделением двинем, как при советской власти, а? Картошку убирать, вместо того чтобы наукой заниматься.
– Обсчет труб – это ближе к науке, чем картошка, Кузя!
– Да я даже говорить об этом не хочу. Не будем мы заниматься всякой лажей, и точка, все! Я твой зам по науке!
– Да, ты мой зам по науке, – все так же тихо и грозно подтвердил Пилюгин. – И я имею полное право…
– Никаких прав ты не имеешь, – радостно заявил Кузя и опять залихватски подтянул брюки. – Не ты меня назначил, и убрать меня ты не можешь! А без моей подписи