оставила. На хранение, так сказать.
Почесав третий подбородок своей пухлой когтистой лапкой, Д’юма осклабился.
– Какая неоригинальная теория, Мекет. От кого, от кого, а от тебя я ждал чего-то помудренее. Или ты думаешь, будто ты первый, кому такая мысль пришла в голову, а?
Однако братец не смутился.
– До теорий мне дела особого нет, дружище Д’юма. Как, в общем-то, и до тонкостей твоих взаимоотношений с Малышом. Все мы долгое время кормились с одной миски, и каждому есть что порассказать друг о друге. Но мне сейчас не досуг вспоминать о былых чудных временах, поэтому давай ближе к делу. Я знаю, инфочип у тебя, и хотел бы его получить. – Выдержав короткую паузу, Мекет добавил с ухмылочкой: – Если ты не против, конечно.
– Не так быстро, дружище, – последнее слово Д’юма выделил особенно четко. – Я не отрицаю нашу с тобой вовлеченность в прошлые дела. Но ты сам плюнул в миску, о которой так удачно упомянул. Своими постоянными утайками ты испортил жизнь всем, кто по-доброму относился к тебе. А сейчас ждешь, что я пойду тебе навстречу? Ты как чума. Все, к чему ты ни прикоснешься, так или иначе погибает. Смерть следует за тобой по пятам.
Мекет ненароком оглянулся, но встретил только мой растерянный взгляд. Было видно, что слова Д’юмы задели его. И, чую я, гораздо глубже, чем он готов был признать.
– Эй! В том, что Малыш была убита, моей вины нет!
– Прямой, быть может, и нет, – признал Д’юма. – Но косвенно ты ответственен за это. Не отрицай.
Мекет утомленно вздохнул.
– Если я признаю свою вину, тебе полегчает?
– Да меня, в сущности, не очень-то волнует, признаешь ты свою вину или нет, – сказал Д’юма. – Меня беспокоит, что, даже зная всю правду, ты поступил так, как поступил. Серые Стражи идут за тобой. И мне не нравится, что они могут нагрянуть сюда.
– В этот гадюшник? Я тебя умоляю! Только ты можешь цацкаться с коддас. Всем остальным на них уже давно плевать. Кроме того, я слишком хорошо умею заметать следы.
– Ты-то, может, и умеешь, – неохотно согласился Д’юма. – Только рыскают серые по Галактике не ради тебя, а ради твоего, так называемого, братца. – Тяжелый въедливый взгляд гуманоида сосредоточился на мне. – И уж поверь, таких как он они умеют находить.
От последней фразы мне стало не по себе. Однако я умудрился сохранить внешнее спокойствие, при этом не переставая ощущать, что тот фоновый гул, беспокоивший меня все время с момента приземления на станции, сделался громче.
Подплыв к брату поближе, я сообщил ему шепотом:
– У меня нехорошее предчувствие. Давай закругляйся и уходим отсюда поскорее.
Д’юма, однако, услышал.
– Тоже брезгуешь людьми, которым некуда податься?
Твердо выдержав его инквизиторский взгляд, я отрицательно качнул головой.
– Нет. Хотя меня и выводит из себя вся эта вонь и грязища. Но дело в другом.
– И в чем же? – Он не выглядел заинтересованным, лишь пренебрежительно выпятил нижнюю губу.
Поразмыслив