своего командира, и вся надежда на тебя, друг мой! – сказал Гасан.
Я не знал, почему их выбор пал именно на меня, но теперь на мне лежала большая ответственность за попавших в плен неопытных бойцов. Я ещё не знал, что делать, с чего начинать, но в глубине души я, как никогда, был уверен в удаче.
К вечеру стало холодно и зябко, немецкие солдаты разводили костры и грелись, распевая песни и играя на губной гармошке. Пока светило солнце, отражаясь в кристаллах сталактитов, в пещере было тепло и уютно, а после захода солнца всё обернулось во мрак и холод.
Вокруг было достаточно досок и старых шпал, чтобы развести огонь и согреться. Я посмотрел в сторону офицера и решил обратиться к нему. Офицер стоял к нам спиной, разговаривая с солдатом, и не заметил, как я оказался рядом, пройдя мимо всей охраны.
– Господин офицер! – позвал я немца, и тем самым испугал его. Он резко обернулся, удивлённо посмотрел на меня и схватился за кобуру пистолета.
– Как ты посмел приблизиться ко мне!
– Господин офицер, разрешите нам собрать дрова и разжечь костёр? Вам ведь нужны здоровые работники, вот я и подумал, если мы разведём костры, то люди не замёрзнут от холода.
– Кто ты такой, чтобы указывать, как мне поступать с вами! Если ты не хочешь оказаться на месте того умника, которого я застрелил утром, то убирайся на своё место!
Офицер явно был не в настроении, от него сильно несло перегаром.
– Ильхам, не связывайся ты с ним, видишь, он не в себе, мы как-нибудь потерпим. Уйди от греха подальше! – воскликнул Гасан и встал на ноги.
– Гасан, оставайся на месте, он может застрелить тебя, – крикнул я в сторону Гасана.
Рассерженный офицер принялся кричать на свою охрану, ругать их за то, что не углядели за пленным, что здесь нет дисциплины. Солдаты быстро подбежали ко мне, схватили и оттащили к другим пленным. Дав автоматную очередь в воздух, офицер предупредил нас, что если кто встанет с места без разрешения, то будет тут же расстрелян. Он посмотрел презрительно в мою сторону и вытянутым указательным пальцем показал на меня, угрожая расправой.
– Зачем ты это сделал, он же мог застрелить тебя! – сказал Гасан, удивляясь моему поступку.
– Я и сам не знаю, почему я к нему пошёл, Гасан! Возможно, мне стало жаль этих молодых людей, они ведь замёрзнут в такой холодине. Посмотри, сколько здесь древесины валяется, а ещё неизвестно, как долго придется нам сидеть на сырой земле.
– Ах ты, добрая душа, я бы, наверное, тоже так поступил, но как ты этому фашисту что-то докажешь? Он и слушать не захотел. Ты же видел, как он с тобой обошёлся.
– Да, ты прав, Гасан! Я думаю, по-человечески с фашистами вряд ли можно договориться. С ними нам придётся по-другому говорить! – сказал я про себя, встал с пола и пошёл к одному из охранников.
Солдат недоумённо посмотрел, направил на меня автомат, передёрнул затвор.
– Стоять на месте! – Охранник хотел было уже нажать на курок. Я же, не останавливаясь, продолжал идти к нему. Подойдя к оторопевшему