вернулся:
– Олесь Русланович к себе тебя требует, ведун.
– Ох, не дадут поесть спокойно, – поднялся Середин.
Князь встретил его у входа на лестницу, гневно играя скулами:
– Слуга молвил, золотом ты моим брезгуешь, ведун.
– Я не привык брать деньги, не зная, за что они плачены, княже, – твердо ответил Олег.
– Беремиру отпустило, ведун. Она сказала, что ты обещал ей тридцать лет жизни, если она не станет есть свинину.
– Не станет есть жирного, князь, – поправил Олег.
– Вот видишь. Ты ее вылечил, ведун. За то и награда. Или тебе мало?
– Мне много, князь, – покачал головой Середин. – Я не лекарь, я воин. Я не хочу и не должен брать денег за лечение.
– Но ведь ты ее вылечил!
– Это случайность.
– Но вылечил!
– Я не хочу, княже, чтобы кто-то рассчитывал на мое знахарское мастерство, – улыбнулся ведун. – Поэтому не стану брать золота за умение, которого нет, и не стану никого лечить. Я воин. Если тебе станет досаждать оборотень или василиск – зови. А лечат пусть лекари, княже…
– Зело странен ты, ведун, – прищурился князь. – Доселе волхвы токмо просили у меня лишних подарков, но никогда не отказывались от даренного.
– Но я не волхв, княже.
– Я запомню твои слова, ведун. Зла на тебя более не держу. Ступай.
Олесь Русланович кивнул ратникам, которые, как оказалось, маячили чуть в стороне, направился к пиршественному столу.
– Да тебя ныне и не узнать, Олег, – в самое ухо прошептала Верея. – Никак, ты с князем повздорил?
– Да кто я такой, чтобы с правителем Белозерского княжества спорить? – повернулся к ней Середин. – Так, нищий бездомный бродяга. А тебя тоже – не узнать.
На этот раз девушка была в тяжелом парчовом платье, украшенном множеством драгоценных камней. В таком наряде уже не побегаешь, на качелях не покачаешься.
– Сегодня день такой, – пожала она плечами. – Скучный. И завтра такой же будет. А послезавтра и вовсе прощание с плакальщиками. И страшно жарко. Пойдем, ты поможешь мне раздеться.
В следующий раз Олесь Русланович пригласил к себе Середина только на третий день, незадолго до полудня. Верея, вновь облачившись в парчу, отправилась, как она выразилась, «смотреть на сопли и принимать невесту». Олег, которому с каждой ночью хотелось спать все сильнее и сильнее, зарылся в шкуры, но не успел он сомкнуть глаз, как кто-то затряс его за плечо:
– Вставай, ведун. Князь тебя ищет.
– Зачем? – высунул нос из-под теплого овечьего меха Середин и увидел над собой горбуна. – Это ты, Ослабля?
– Олесь Русланович не сказывает мне, зачем ему кто-либо нужен, ведун. Просто велит разыскать.
Олег раздраженно сплюнул и стал натягивать жаркие войлочные шаровары.
Парадный зал замка больше всего походил на подвал старинного купеческого дома: толстые стены, высокие своды, неизменная прохлада, от которой одетый в одну шелковую рубашку ведун недовольно поежился.