заскучали? Болотник завелся? – принялся требовательно расспрашивать Поганый.
– Да нету тут никого из злых сил, воевода, – мотнул головой Олег.
– Тогда почему?
– Не знаю, – пожал плечами Середин. – Предчувствие у меня нехорошее…
– Здесь, ведун, на три версты окрест более ни единой прогалины не найти, – нахмурился Валах. – Чтобы такое удобное место бросить, надобно повесомее опасность назвать.
– Слушай, воевода, – повысил голос Олег. – Ты моего мнения спросил? Я тебе ответил! Что ты теперь хочешь – врать меня заставить. Не нравится мне это место! А дальше сам думай. Хочешь – дальше поезжай, хочешь – стражу усиливай.
– Ладно, темная душа, – спрыгнул на землю ростовчанин. – Будем считать, ты меня упредил, я тебя не послушал. – Он повернулся к ратникам: – Слезай, ребята. Берите топоры, бегите в лес, дрова для костров готовьте. А коней мы с ведуном напоим.
К тому времени, когда на дороге показались первые повозки, вдоль берега было выложено несколько десятков длинных сухостоин – пилить, видимо, желающим предлагалось самим – и три высокие, в рост, кучи валежника. Обоз, выкатившись на поле, выстроился большой двойной подковой, открытой стороной прижатой к озеру. Слуги и стражники – поди разбери, все одеты почти одинаково – привычно стали распрягать повозки, ставить палатки, отгонять лошадей к лесу. Копытные, как известно, имеют дурную привычку ходить прямо под себя и ступать копытами куда придется – потому, хочешь не хочешь, а пасти их приходится в стороне от основного лагеря.
Впрочем, кони были не в обиде. Застоявшиеся в конюшнях, они вырывались в поле, словно пленники фашистских застенков на свободу – громко ржали, носились наперегонки, падали на землю и кувыркались в траве, помахивая в воздухе тонкими ногами. Насмотревшись на это зрелище, Середин, привычно спутавший ноги своей гнедой, решил было тоже отпустить ее порезвиться, но не успел:
– Я тебя, что, каждый раз искать должна? – остановилась рядом Верея, одетая теперь на татарский манер: тонкие шерстяные шаровары, полупрозрачная рубашка, войлочная, шитая серебряной нитью, курточка, платок из светлого шелка, который удерживался на голове темным ободком, украшенным тремя изумрудами, и закрывал лицо до самых глаз. – Али забыл, как палатка моя выглядит? И чего это ты тут шкуру расстелил? Скажи еще, тут спать собрался, меня мерзнуть в одиночестве решил бросить?
– А ты мне говорила, что тоже из Белоозера уезжаешь?! – попытался парировать Середин.
– Значит, – чуть не зашипела красавица, – ты думал, я остаюсь? Собрался уехать, даже не попрощавшись?
Она оглянулась по сторонам:
– Ну-ка, пойдем в палатку, там поговорим.
«В жизни не женюсь!» – подумал Олег, однако подчинился нахрапистой захватчице. Все-таки спать одному ему тоже не очень-то хотелось.
Испуганное конское ржание заставило Середина открыть глаза и приподняться на локтях. Рядом шевельнулась, подтянув на себя овечью шкуру, Верея, открыла глаза, и в глубине