её ждали уже давно. Люди жалели лишь, что не вовремя шаман ушёл к предкам – жди теперь, покуда вернётся Калюта, похоронит старика, который до этого часа будет лежать в Отрубной землянке. Потом Калюта наденет полный колдовской наряд и лишь тогда займётся пришельцами. А до этого – висеть беженцам между небом и землёй, ни своими, ни чужими, ни гостями, ни соплеменниками, а вообще не пойми кем. И бородатым лишние волнения, и людям зубра хлопоты.
Бородатые, которых по их соплеменке успели прозвать «лишаками», слушали, что говорила им Лишка, кивали и соглашались. Что с ними случилось, они так и не смогли объяснить. Напали какие-то чужинцы, среди ночи напали, так что в лицо их никто и не видал, и в две ночи весь род вырезали. Бились с кем-то в ночной тьме, лиц не видя, а утром ни единого чужого тела не нашли – только свои. То ли уносил враг погибших, то ли ни единого человека в бою не потерял. А быть может, при первом лучике света тела врагов истаивали словно туман. Говорят, бывает такое с ночными оборотнями – мэнками. Влетит ничей предок в рот уснувшему под открытым небом человеку, завладеет оставленным телом и начнёт совершать злодейства. Только жить ему до тех пор, покуда не остановится на нём палящий взор Дзара. Тут и рассеется то, что минуту назад казалось могучим воином. А ничей предок вернётся в свою непригожую могилу и будет ждать новой жертвы.
Одно лишь непонятно: откуда столько мэнков взялось и куда смотрели колдуны лишаков?
А потом обнаружилось, что бесследно исчез шестилетний Роник, что ещё день назад прислуживал расслабленному Матхи. Когда он ночевать не пришёл, мать не особо встревожилась – ну, остался мальчик у старика в землянке, такое и прежде случалось. А вот когда утром оказалось, что Матхи мёртв, а ребёнка нигде нет, мать взвыла в голос и побежала по селению. Рона никто не видал с той самой минуты, когда возле запертых ворот воины встречали лишаков. Тут уж и впрямь люди заговорили про мэнков. Кое-кто и бородатых хотел побить, но согласились ждать, пока вернётся Калюта. Послали гонцов к Белоструйной, а у гостевой землянки наконец поставили стражу. Лишаки сокрушённо молчали и покорно ждали решения своей судьбы.
По счастью, Калюта объявился уже через день. Сказал, что незримые помощники донесли ему о смерти Матхи, вот и пришлось вернуться с полдороги. Такое объяснение никого не удивило: Калюта хоть и не носил покуда большого наряда, но уже давно в глазах всех родичей был шаманом. Удивило другое: как не свой вернулся молодой шаман. То улыбается беспричинно, то песни петь начинает. К Таши и Данку при встрече целоваться полез, чего прежде в роду не бывало. А с Ладой – Рониковой матерью и говорить не стал. Объявил только, что Роник жив и через день найдётся, а куда малец запропал – не сказал.
С беженцами Калюта повидался, тоже полыбился неумно, произнёс несколько слов на их языке, а через Лишку велел передать, что нечего ждать похорон старого шамана, с ними всё ясно и можно принимать их в род зубра хоть завтра. Вождь этими словами остался недоволен, но и тут перечить не стал,