идти к намеченной цели, идти прямо, не останавливаясь и не сворачивая, если понадобится – напролом; а мама говорила, что самое важное в жизни всегда устраивается само, и никогда не стоит суетиться, ломиться во все двери и пробивать дорогу лбом, нужно только быть внимательным к тем возможностям, которые предлагает, словно невзначай, сама судьба.
Параллельно с учёбой Кирочка устроилась работать а закусочную. Это было самое обыкновенное заведение быстрого питания, где подают пиццу, багеты, начинённые зеленью, и охлаждённые газированные напитки. Ей выдали форму – брюки с ремешком, стягивающимся на талии, клетчатую рубашку с коротким рукавом и козырёк с крупным изображением логотипа компании. Делать нужно было всё: Кирочка ходила туда-сюда между рядами столиков, протирала их, смахивала крошки и выбрасывала в мусорный бак, стоящий прямо в центре зала, огромное количество бумажной одноразовой посуды.
Больше всего Кирочке нравилось мыть стёкла. Это всегда приносило удовлетворение потому, что она стразу же видела результат своего труда – напрыскав из пульверизатора на мутное от касаний пальцев и уличной пыли стекло специальный состав, она быстро-быстро растирала его сухой тряпкой, и – о чудо! – стекло на глазах становилось абсолютно прозрачным, гладким, сверкающим как кристалл!
Заведение было небольшое, и работали обычно вдвоём. Кирочка и парень за кассой. У него была какая-то более высокая должность, и он очень ею гордился. Ему больше не нужно было вытирать со столов и выкидывать объедки – его функции заключались в обслуживании посетителей за прилавком – он варил кофе, упаковывал пиццу и взбивал на специальной установке ароматные пенистые молочные коктейли – его работа была гораздо более чистой и приятной, чем Кирочкина, кроме того, он чувствовал себя в некотором роде начальником и никогда не гнушался тем, чтобы немного её погонять.
– Давай-давай, шевелись, вон там столик крайний не очень блестит, протри-ка его ещё раз.
Парень утверждал, что он сам «дорос» до этой своей почётной должности; а когда он только пришёл в закусочную, два года назад, и ему приходилось, как Кирочке, собирать со столов и выносить мусор.
– Ты хочешь стать управляющим? – спросил парень Кирочку как-то раз ранним утром, когда в их крохотном бистро ещё не было ни души.
Кирочка очень любила эти поистине волшебные минуты, когда оранжевые лучи медленно поднимающегося солнца, беспрепятственно проходя сквозь чисто вымытые ею стекла, ложились на столики и кафельный пол яркими золотыми дорожками. В такие минуты ей не хотелось ни с кем разговаривать, только стоять, застыв, с тряпкой или со шваброй в руках, и неотрывно глядеть в лицо сияющему новому дню, так властно и весело вступающему в свои права.
– А надо хотеть стать управляющим? – спросила она, досадуя на своего коллегу, так грубо нарушившего это хрупкое очарование стекла, света и тишины.
– Ну…