оно же дверь, – сейчас заткнутое каменной пробкой, выходило на соседнюю гору, на восход. Почти впритык к дольмену росла развесистая ива, плакучие ветви ее с одной стороны опускались на каменную крышу хатки, а с другой свешивались в обрыв. Длинное тулово гор, протянувшееся за пропастью, с правой стороны вздымалось круто вверх – сквозь гору прорыли новый тоннель для поездов – и там, за горой, плескалось в своей вечной колыбели море. По дну пропасти, куда и заглянуть-то страшно, спешила к морю река, и рядом с ней, в обнимку, бежала дорога. Только речка бесстрашно бросалась в море, а осторожная дорога останавливалась подле волн.
Котла никакого на примете не оказалось, да и где можно было раздобыть котел такого размера, чтобы самой туда влезть? В доме и дворе Галактиона Елена поосматривалась, даже спросила у хозяйки, в чем они будут варить барана, та показала ей довольно большую кастрюлю, но эта большая кастрюля Елене была бы только по колено. Оставалась обыкновенная ванна. Проржавевшая и облезлая изнутри ванна стояла подле Медеиной колонки, вода из крана текла как раз туда. Видимо, летом, когда с водой были перебои – в квартире Елены перебои тоже случались, – в этой ванне бабушка держала воду для полива своих растений. Может, и мылась там, потому что в доме не было ни ванны, ни корыта, даже тазика не нашлось.
От колонки, где стояла ванна, до богатырской хатки, возле которой, как указывалось в рецепте, надо было окунуться в «котел омоложения», не так уж далеко, и все-таки Елене это расстояние казалось непреодолимым. «Вот когда пожалеешь об отсутствии внука», – подумала она и тут же услышала далекий ритмичный перестук поезда. Даже сердце захолонуло, хотя Саша-то с Алевтиной давным-давно сошли со своего поезда в Краснодаре, улетели в Афины и вовсю уже бродят по чужой столице. Прежде, говорила тетя Оля, в редкую ночь услышишь шум поезда, железная дорога шла по-за горами, а с тех пор, как прорыли тоннель, поезда стали хорошо слышны. Да они и видны стали. Елена подошла к краю обрыва и вдали, внизу, под горой увидела зеленый хвост поезда, скрывшийся в тоннеле.
В конце концов Елена придумала, как ей перетащить ванну к дольмену, не прося помощи у соседей, у того же Галактиона, к примеру, который непременно спросит, а зачем ей ставить ванну к порогу богатырской хатки. Вымыв как следует ванну изнутри, – в грязь ложиться не хотелось, – она принесла из дровяника круглые чурки, один из кругляшей подложила под ванну, пришлось, конечно, поднапрячься, поднимая конец, даже в пояснице что-то хрустнуло, и Елена непроизвольно выругалась. Вот старая дура, принялась она костерить себя, головы своей нет на плечах, дак чужую ведь не приставишь, ничего она, конечно, не добьется, никакой такой второй молодости не получит, только радикулит себе наживет… в придачу ко всему. Но продолжала действовать: выложила путь ванне десятком кругляшей, лежащих друг за другом наподобие домотканого половика. Ворон, решивший, видимо, понаблюдать за ее действиями, слетел с чердака и уселся, устраиваясь, на колонке: покачался из стороны в сторону, как маятник, лапы-то не умещались на вентиле.