прежнего города поднимаются из сугробов. Красная кирпичная кровь, обугленные, закопченные стены домов мертвого города вытянули к небу обожженные руки. Или это остатки печных труб? Руки! Руки города-трупа… К чему молчаливо взывают эти скрюченные останки, эти уничтоженные творения людей? К проклятию или возмездию?
Мертвый город раздвигает навстречу раны-улицы, он еще дышит зловонной гарью пожарищ. Нет, он повержен, но не умер. Люди не дадут ему умереть. Вон кто-то разгребает обгорелые бревна, а там из землянки струится мирный дымок. Жизнь! Жизнь возвращается в разбитый город. И не ушла еще смерть. Вон она – на площади. Подходим к виселице, сколоченной из свежеструганых досок и ядреных смолистых бревен. Качаются на ветру веревочные петли. Это тоже надо запомнить…
Много дней мы ходим в столовую и спотыкаемся на обледенелом сугробе перед входом. Вот и теперь вместе со своими охотничьими трофеями я растянулся на этом злополучном сугробе, и Михаил помогает мне подняться, не забывая чертыхнуться в адрес командира БАО[4] – приказал бы срыть!
Казалось бы, не такой уж значительный случай, чтобы остаться в памяти. Но ночью пошел дождь. Первый весенний дождь! И под его теплыми струями вдруг осел снег. Талая вода размыла сугроб у входа в столовую. Из-под снега вдруг показалось тело женщины. Труп еще не успел оттаять, и тело женщины сохранило свои формы – страшные в неприкрытой наготе. Отчетливо видно маленькое отверстие под левой грудью. Никто из жителей деревни не опознал женщину. Ее похоронили в мерзлой земле сельского кладбища. А меня долго не покидало жуткое видение этого сине-желтого тела и нескольких капель весенней влаги в мертвых глазницах. Кто же она? Одна двухсотмиллионная населения страны… С математической точки зрения не так уж и много. Но там, на сельском кладбище, осталось прекрасное творение природы, созданное для жизни, для продления жизни на земле! Женщина, любившая свою Родину. За это-то и отняли враги ее жизнь…
В нашей стране есть множество памятников погибшим воинам, во многих городах имеются памятники Неизвестному солдату, но нет еще памятника просто Человеку, который погиб за любовь к Родине, который был среди живых и затерялся в тяжелом списке мертвых. Был… Нет, это слово нельзя выбросить из нашего лексикона. За ним, за этим словом был, стоят безымянные герои, о которых до сих пор еще втихомолку плачут матери, чьи невесты состарились в тоске и одиночестве. Те, о ком мы говорим были, незримо присутствуют во всей нашей жизни, в нашем труде, в нашей борьбе за справедливость, за человеческое счастье. Поставьте же, люди, памятник всем, кто был среди вас, всем, кто любил Родину и отдал за это жизнь!
Федор Маслов
Партизанский отряд, всю зиму державший под своим контролем большой район юго-восточнее Вязьмы, в начале марта потеснили карательные части и отряды полицаев. Отряд лишился продовольственных баз и складов с боеприпасами. Центральный штаб партизанского движения приказал срочно доставить в район дислокации отряда все необходимое. Штаб армии выполнение этой задачи возложил