чувстве». При его беседах с Агнессой Смедли У Лили всегда играла роль только человека, который передавал слова от одного из собеседников другому. Поэтому можно высказать лишь предположение о том, что некоторые вопросы, которые Мао Цзэдун адресовал Агнессе Смедли, были заданы им самой У Лили.
Итак, однажды, придя в гости, Мао Цзэдун прочитал Агнессе Смедли свои стихи, посвященные Ян Кайхой. Американка поставила грампластинку с «Аве Мария». Под рукой был и перевод текста на китайский язык. Мао Цзэдун, слушая божественную музыку и прочитав перевод текста, расчувствовался, снова началась беседа о настоящей любви. Разрушив лирическую атмосферу, в пещеру вихрем ворвалась Хэ Цзычжэнь. Глаза ее метали молнии. Она набросилась и на Мао Цзэдуна, и на Агнессу Смедли, и на У Лили. Последней особенно досталось. Хэ Цзычжэнь напомнила им всем, что американок (она имела в виду Агнессу Смедли и жену Эдгара Сноу Ним Уэллс) пригласили в Яньань для того, чтобы они знакомились с Красной Армией и с взглядами компартии Китая, а не для того, чтобы устраивать «публичный дом».
Сцена завершилась тем, что Хэ Цзычжэнь увели телохранители, а Мао Цзэдун ретировался. Ним Уэллс предупредила Агнессу Смедли, что с Хэ Цзычжэнь шутки плохи, и что та, если войдет в раж и сочтет, что у нее отбивают мужа, может и пристрелить американскую женщину.
В том же 1937 г. из Яньани отбыла Агнесса Смедли; подальше от греха перевели и У Гуанвэй. Покинула Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь.
Мао Цзэдун говорил Эдгару Сноу, что он выслал из Яньани трех женщин: У Лили, Агнессу Смедли и Хэ Цзычжэнь. Хотя, по сути дела, он отделался только от одной – от своей жены Хэ Цзычжэнь.
Все это обсуждалось руководством партии. Мао Цзэдун использовал ситуацию для того, чтобы фактически порвать отношения с Хэ Цзычжэнь.
Ним Уэллс кратко охарактеризовала сложившееся положение следующим образом: «Хэ Цзычжэнь открыто заявляла и нагло кричала, что застрелит Смедли». Это действительно привело к противостоянию революционерок со стажем в Яньани, с одной стороны, и Агнессы Смедли вместе с немногочисленными женщинами, которые приехали из городов и окунулись в деревенскую жизнь, с другой стороны. Хотя обе стороны были согласны с тем, что в новом обществе женщины должны быть экономически независимы, однако они давали разную оценку браку как социальному институту. Агнесса Смедли была уверена в том, что брак для всех женщин – это институт угнетения женщины. Старые революционерки в Яньани полагали, что моногамия, или институт, при котором речь может идти только о браке, где участвуют один муж и одна жена, это важная великая победа китайских женщин. Это прогресс, который следует оберегать, защищать и усиливать. Это прогресс в сфере культуры. Они не были готовы допустить систему или институт «свободной любви». В свое время, несколькими годами раньше, в советских районах в провинции Цзянси такого рода опыт был. В результате пострадали многие женщины. Само собой разумеется, что теперь, в Яньани, они были весьма огорчены тем,