вояжа в роту снабжения.
– Передние рессоры разбиты из-за отвратительных дорог, – сообщил он. – С помощью ребят из ремонтного взвода я выковал новые и поставил их при минус 40 °C. Дорогу машина должна будет выдержать.
Старый добрый Бек, что бы я делал без него?
К северу от Яхромы – между Клином и Калинином – просочились русские лыжники, создавалась угроза того, что мы будем отрезаны от своих.
– Береговой плацдарм придется отставить, – заключил наш дивизионный командир. – Мы больше не сможем удерживать фронт. Ночью вам надлежит выйти из боевого соприкосновения с неприятелем и обеспечить прикрытие дивизии восточнее Клина на шоссе Москва – Ленинград. Наши пехотные части отойдут на новые оборонительные позиции к северу и к югу от Волоколамска, где дивизия окопается после боев на сдерживание противника.
Генерал посмотрел на меня поверх очков:
– Люк, этого и следовало ожидать. Гитлер переоценил себя. Теперь всем нам придется платить за это, особенно несчастной пехоте и гренадерам. Поддержите людей как можете. Многие предадутся панике и бросятся спасаться кто как может. Выход из боевого соприкосновения – не говорите «отступление» – может пройти успешно, если мы удержим головы на плечах. Материальной частью придется в значительной мере пожертвовать, пусть так, главное, вывести личный состав. Все в руке Божьей, Люк.
Хотя катастрофа светила в глаза, я не мог понять, почему. Впервые после головокружительных блицкригов нам приходилось отступать, почти трусливо бежать. Снег, мороз, ледяной ветер и наш противник, который привык к суровому климату и не пожелал покориться, – все они одолели нас. Трудно было не проводить сравнений с Наполеоном. Мне вдруг вспомнились картинки в исторических книжках, где изображалось, как остатки гордой и непобедимой армии бегут и пытаются переправиться через Березину.
Солдаты, как и большинство офицеров, не осознавали подлинных размахов происходящего. Их волновали другие проблемы: как привести в порядок технику, поступит ли наконец снабжение, как спастись от варварского холода?
Гитлер и Геббельс все разглагольствовали о непобедимости Вермахта. Мой радист, который слушал новости на коротких волнах, сказал мне, что наше отступление пытаются представить как меру по укреплению фронта.
3 декабря началось отступление. В тылу, у Волоколамска, как нам сказали, пехота наскоро готовила для нас новые позиции. Мало-помалу одна за другой отдельные части нашей дивизии выходили из боевого соприкосновения с противником и оттягивались из района Клин – Яхрома. Со своими двумя батальонами я стоял в городке и вокруг него. Особой активности у нас русские не проявляли, предпочитая действовать на направлениях севернее и южнее нашего. В итоге мы тоже оставили восточный берег канала Москва – Волга, хотя раскинувшаяся веером бронетехника разведки поддерживала заслон к востоку настолько, насколько позволяли заносы и состояние дорог.
В