к тому же трезвым, Серёга оказался не важнецким – фиглярничать, работая на публику, он не умел, да и не хотел, но худо-бедно со своими обязанностями в ритуальных игрищах справился, тем более, что помощников хватало. Оленька держалась куда естественнее, отчаянно билась за невесту и казалось, примеряла роль последней и на себя. Серёгу всё это вдруг стало напрягать, и он зашептал про себя фразу незабвенного Кисы Воробьянинова: «Ничего, водки выпью – развеселюсь…» Наконец отзвучал марш, и все рванули из ЗАГСа, чтобы побыстрее усесться за столы. Началась настоящая работа. Жених постоянно толкал Серёгу в бок, чтобы тот подливал ему водку в шампанское, потом всем загорелось чокнуться с молодыми, но на то там и был посажен Серёга. Он проглатывал рюмку за рюмкой и, вдруг отчаянно заскучав по Оленьке, предложил ей сбежать во время совместного танца, но она только улыбнулась и шепнула ему: «Рано, нельзя нам… Ты только держись, ладно?» И он держался, сколько было ему отпущено природой. Проснулся он почему-то не с Оленькой на отведённой им кровати, а в бане. Круг замкнулся.
Обратно они ехали в переполненной машине, и Оленька сидела у него на коленях. Сквозь розовые очки похмелья он видел, какая она свежая и готовая к жизни, хотя и с поперечной складочкой на лбу и очень задумчивая. «Оля…Олюшка…», – зашептал он ей на ухо. – «Ты… ты прости меня. В следующий раз всё будет по-другому». Она взъерошила ему волосы: «Шалопай». Потом добавила: «Хорошо хоть, надрыва в тебе нет… Корочка легко отпадёт». Он ничего тогда не понял. Но виделись они после этого только случайно. Что-то там отпало.
С барыжничеством Серёга не завязывал – так, суетился по-мелкому, – хотя уже знал, что это совсем не его стезя. Страна проходила стадию урывания, отжимания, обнагления, опошления – и при виде каждого нового выбитого кусочка мозаики из прежнего уклада жизни на душе становилось всё гаже и гаже. Он начал попивать, хотя спорт ещё крепко довлел над ним. С профессией тоже вышла промашка – математику, как выяснилось, он любил лишь как отвлечённую абстракцию, перед физикой снимал шляпу за её достижения в области звукозаписи, а на остальные достижения технического прогресса ему было в общем-то наплевать. Рассеянные у него, оказывается, были мозги, гуманитарные…Совсем для другого ВУЗа. Ну, что уж тут теперь было поделать-то. Получив в конце концов на руки свободный диплом вкупе с погонами лейтенанта-пиджака, словно знаки подтверждения на его неотъемлемое внутреннее право на любое последующее самоопределение, он, устав от суеты, отбыл обратно в городок, с энным количеством денег в джинсовых карманах и полным нежеланием как-то обустраиваться в этой мутной жизни.
Малая родина встретила его, однако, радушно – шалопаям без надрыва везде рады. Деньги были вложены в электрогитары, усилители и колонки, и на базе местного дома культуры нарисовалась вечно полупьяная группа «Илья и компания», во главе с вышеупомянутым Илюхой, гитаристом и рубахой-парнем от бога, но с предательской меланхолией