столь ухудшились… Я представляю себе дело так, что Вы так глубоко любите д-ра Юнга, просто потому, что не видите того омерзительного (?! – Р. Б.), что в нём есть. Когда я возвращаюсь к началу нашей переписки, мне кажется, что всё это было предопределено. Я рад, что теперь так же мало отвечаю за его личный успех, как и за научные достижения».
Что здесь можно сказать?
Конечно, смущает, «это было предопределено» (на это обращает внимание В. Эткинд). Буквально, от любви до ненависти один шаг. Что до остального, известно, что высокое может проваливаться в низкое, буквально низвергаться. Почти архетип (спасибо д-ру Юнгу). Хорошо если тянет в бурлеск, в гротеск, в фарс, это всё окультуренные формы. А случается, причём нередко, в откровенную пошлость (окультуренность?). Разве трудно представить себе какого-нибудь пошляка, который пытается раскрыть глаза Сабине:
«ты что, совсем слепая, что у тебя, никак, крыша поехала, ты что, не видишь какой это «омерзительный» тип».
Увы, и это человеческое, слишком человеческое.
Несмотря ни на что, Сабина продолжала играть «с чистыми намерениями». Она писала Фрейду:
«несмотря на все его колебания, я люблю Ю. и хотела бы вернуть его в отчий дом. Вы, профессор Фрейд, и он не имеете даже малейшего представления о том, насколько близки Вы с ним друг другу – ближе, чем кто-либо может себе вообразить».
Сабина имеет в виду не пресловутое «давайте жить дружно», а глубокое понимание близости двух мужчин, о которой им самим неведомо.
Сабине Шпильрейн одной из немногих удалось поддерживать теплый и плодотворный контакт, как с Юнгом, так и с Фрейдом, уже после их разрыва, когда они расстались непримиримыми врагами. Как подчёркивают многие из исследователей, она не только сохранила преданность своим учителям, не только не втянулась в их дрязги, но и в ряде случаев вчерашняя пациентка вела себя мудрее учёных мужей. Сам Фрейд позже признает значение Сабины в смягчении атмосферы взаимного неприятия Общества психоаналитиков:
«Как женщина, Вы имеете прерогативу более точно видеть вещи и более достоверно оценивать эмоции, чем мужчина. Тем более приятно, что Вы стали нежной рукой разглаживать наши складки и морщины. Действительно, я часто страдаю от своей неспособности поддерживать среди членов нашего Общества достойный уровень личного поведения и взаимного уважения».
Есть ещё один вариант нашего «треугольника», которого не могу не коснуться, хотя надеюсь ничего «архетипического» в нём нет, скорее исторический атавизм, но исторические предрассудки столь же живучи, как и бытовые. Фрейд – еврей, в его окружении большинство евреи, Сабина Шпильрейн – еврейка, Юнг – немец. Хотим мы того или нет, возникает треугольник: «еврей-ариец-еврейка» с потенциальными семитско-антисемитскими коннотациями.
Мы уже говорили о фантазиях Сабины, вообразившей, что её сын от Юнга,