нравы: деньги
Рискну предположить, что «деньги» в данном случае не признак стяжательства, а признак того, что можно назвать «мещанским счастьем». Я имею в виду не нравы мещанства как городского сословия, а некую философию жизни.
Если говорить словами Г. Гессе[338]:
«мещанство подразумевало спокойное следование большинству, для ведения средней умеренной жизни, оно пытается осесть между крайностями в умеренной и здоровой зоне, без яростных бурь и гроз».
Кто-то скажет – и будет прав – что здесь плохого, здравый смысл всегда удерживает от крайностей, какая бы эпоха не была на дворе. Просто время вносит свои коррективы, умеренность во всём может превратиться в чистое притворство, если долго стоять в середине, то можешь не заметить, как оказался на краю, возможно вместе со всем своим сословием.
Гедда Габлер, скорее всего, не знала имён Шопенгауэра и Ницше, с их презрениям к чувствам женщины, не знала, что сто лет до неё существовала Мэри Уоллстонкрафт, которая из-за своих мыслей обречена была быть несчастной, она не знала много другого о своём времени, начинающегося «заката века». Но она задыхалась в этой «умеренности», задыхалась в этой привычной для всех фальши, «мещанское счастье» оказалось не для неё.
Весь спектр «заката века» охватить невозможно, да и нет у меня подобной цели. Отдаю себе отчёт, что давно вышел за реальный контекст одной пьесы, даже весьма прозорливой. Тем не менее, не могу не включить в этот контекст, ещё одно имя, Кнут Гамсун[339]. Такой близкий и такой далёкий от Ибсена и его «Гедды Габлер». Такой случай, не могу его упустить, когда ещё придётся написать о Гамсуне.
Ибсен и Гамсун родились в одной и той же стране, в один и тот же век. Почти ровесники. Но это «почти», в 31 год, огромная историческая дистанция.
Сознательная жизнь Ибсена (родился в 1828 году) приходится на середину XIX века, сознательная жизнь Гамсуна (родился в 1859 году) на его завершение и, далее, на XX век.
А это принципиально разные времена, разные историохронотопосы.
Конечно, их могло разделять многое другое, происхождение, образование, биография. Это их и разделяло. Ибсен потомок знатной и состоятельной семьи, в целом, прожил размеренную жизнь, включая благополучную семейную жизнь. Гамсун родился в семье деревенского портного, в юные годы много странствовал, буквально был босяком, в его жизни были взлёты и падения. Столь же, отличной от Ибсена, далеко не благополучной, с взлётами и падениями, оказалась его семейная жизнь.
Впрочем, вполне возможно, разница не столько в «благополучии» (как можно о ней судить?!), сколько в том, что мы многое знаем о семейной жизни Гамсуна и очень мало о семейной жизни Ибсена.
Персонажи Гамсуна совсем не похожи на персонажей Ибсена. Они не страдают «горячкой честности».
…в очередной раз убеждаюсь, что «национальный менталитет» скорее миф, чем реальность…
Герой