как многим кажется. Пока ты послушник, ты, так сказать, лишь послушен своему духовному отцу или наставнику, ты только учишься ставить приоритетом духовную жизнь, но в любой момент волен развернуться и уйти.
Как, кстати, чаще всего и уходит подавляющее большинство таких вот обиженных на весь мир философствующих эгоистов. Я, честно говоря, тоже, наверное, ушёл бы по весне, были такие мысли, но теперь, когда мы познакомились с Мартой…
– Пришли от ужо. – Старец широким движением распахнул хлипкую калитку, сдвигая приличный сугроб. Видимо, уборкой снега хозяин себя не утруждал.
Мы шагнули во двор. Навстречу ретиво ринулись два скучающих здоровенных кобеля, но при виде улыбчивого добермана в телогрейке и шапке набекрень неуверенно поджали хвосты.
Гесс искренне удивился и, задорно гавкнув, отправился с ними поиграть, что в его понимании значило погонять псов вокруг дома, пока с них пар валить не начнёт, а потом закинуть обоих в одну конуру и перевернуть её вверх тормашками. Мы же, топаньем стряхивая с обуви снег, взошли на крыльцо и старательно постучали в дверь.
– Коли от пьяным откроет, сразу-то в рыло не бей, – заранее предупредил отец Пафнутий. – Говорю же тебе, не в себе мужик, то бесы его спаивают.
– Значит, ищу чёрного беса гнева и парочку зелёных. Зелёных крещу, чёрного обливаю святой водой.
– Истину глаголешь, паря. Да стучи от ужо, и посильнее, чё ж не открывают-то?
Ломать не делать – жалко мне, что ли? Я стучал кулаком, коленом, ногой, никто не открывал, но мой наставник – дядька упёртый, вы же знаете, уходить он не собирался, а в два плеча мы эту дверь в конце концов просто вынесли вместе с петлями.
– И почему не открывали, думали, что с обычным засовом не справимся?
– Так это от у рабы божьей спросить надобно. – Старец кивком бороды указал на сидящую в углу сеней запуганную женщину.
Безвольно опущенные натруженные руки, усталое лицо, заплаканные глаза, застиранная одежда. Как говорится, суду всё понятно.
– Вечер добрый, Татьяна. Прости от, что уж без приглашения, а тока нам с мужем твоим-то потолковать надо.
– Нет его дома, – тихо ответила хозяйка.
По-моему, у неё были распухшие от ударов губы, но я мог ошибаться, было темновато.
– А где же он, дочь моя?
– Не знаю…
– Не мне лжёшь, Богу лжёшь.
– Батю-ушка-а… – Женщина, не выдержав, бросилась к ногам отца Пафнутия.
Тот бережно обнял её за плечи и подмигнул мне:
– Ты б, энто дело, во дворе-то посмотрел, там сарай есть, слыхал от, Соболев там свою самогонку варит.
– Её все тут варят, даже вы.
– Ты мне давай от не сравнивай благодать с баловством! Иди вона бесов погоняй, что ли. Критикует он тут.
Я коротко поклонился, с отцом Пафнутием вполне можно спорить, он даже любит здоровую дискуссию, но сейчас уж точно не время и не место.
Погода распоясалась вконец, ветер бросал в лицо могучие хлопья снега, вечер опускался быстро,