и называете ему свои данные – фамилию, имя, отчество. Только громко. У них тут голосовой дешифратор.
– Давай ты, у тебя лучше получится, – комиссар протянул мне карту.
– Поехали, – говорю.
– Левин Борис Моисеевич!!! – громко заорал помполит.
Произошло чудо. В номере вспыхнул свет, мягко зашелестел кондиционер. Счастливый комиссар захлопнул дверь, забыв пожелать нам приятных снов.
– С ним будет много хлопот, – предсказал опытный капитан.
Но мы отвлеклись…
Теперь я благополучно миновал таможенную зону и английская мэм с острыми глазами поставила штамп в моей таможенной декларации.
Объявили посадку в самолёт «А-310» английской авиакомпании. У иллюминатора, рядом со мной, сидела юная леди, лет семнадцати. Она была русской и выглядела измождённой. Девушка надвинула на глаза шоры и откинулась на подушки.
– Good night! – сказал я ей.
– Night club, – устало ответила девушка и тут же уснула.
После взлёта началось самое приятное – ранний завтрак. Стюардессы были не молодыми и не очень красивыми. Аккуратные белокурые старушки в красных фирменных пиджачках.
Мне дали картонную коробку с едой.
– Что это? – спрашиваю.
В ответ – классика: «Овсянка, сэр!»
Деликатесное блюдо было из пророщенных злаков овса, этакая клейкая гадость. Съел её, запил кофе, затем «колой», потом попросил пива. В животе уже назревала революция. Всё-таки пророщенный овёс – не наша еда.
Потом в Шереметьево я ожидал своего рейса в Новосибирск. Порядок в животе после английской овсянки требовалось восстановить глотком русского пива. В буфете терминала продавали только безалкогольное. Это уже извращение.
Однажды, в Иране, я посетил местный интерклуб. За столом расположилась компания наших моряков. Лица у всех, как на поминках. При этом стол заставлен грудой бутылок с пивом.
– О чём грустим? – спрашиваю.
– Да вот, набрали гору пива, а оно даже без запаха! – посетовали матросы. – Жуткая гадость, а пить приходится.
В исламском Иране нас сильно раздражал сухой закон.
Теперь я купил баночку «Балтики» в киоске, недалеко от терминала. Банку я поместил в бумажный кулёк и смаковал бодрящий напиток, развалившись в мягком кресле аэровокзала.
Предосторожность была не лишней – в аэропортах милиционеры натасканы, чтобы вычислять нетрезвых моряков и разводить их на деньги.
В Америке, в некоторых штатах, запрещено употребление любых алкогольных напитков на улице или в общественных местах. Но желающий выпить, может лояльно нарушить закон, спрятав бутылку в бумажный пакет. Приличия соблюдены и полицейский никогда не прицепится к тебе понапрасну.
Но здесь – моя милиция меня бережёт.
Ко мне подошёл отглаженный милицейский сержант в мышиной форме. Его напарник выжидательно стоял поодаль.
– Что пьём? – без обиняков спросил милиционер.
Я лениво поднял на него глаза и бегло сказал