падение. Оставалось надеяться, что Заноза ее поймает там, внизу. И что Алахди поймет, что делать с дочкой, придумает, как ей жить дальше.
Если Заноза прав, никакого «дальше» для мисс Хамфри уже не будет. Он считает, что это лучший выход. Думает, будто Алахди способен убить свою дочь, да еще и сделать это так, чтобы она была благодарна.
Хасан привык считать себя не слишком эмоциональным. А порой – совершенно лишенным эмоций. Немногие люди были ему небезразличны, судьбы же остальных если и трогали, то в очень малой степени. Но мисс Хамфри ему неожиданно стало жаль. Скорее всего потому, что она пыталась остаться человеком, проявляла силу духа, которую нельзя предположить и во взрослых, не то что в юной девочке. Делала невозможное. А Заноза считал, что все это нужно лишь для того, чтобы она могла умереть с чистым сердцем.
Подвиги не совершают для того, чтобы умереть. Смерть может стать следствием и часто становится, но она никогда не бывает целью. Стойкость и сила должны быть вознаграждены. Да, обычно ни то, ни другое не получает награды. И, скорее всего, Алахди не найдет способа спасти дочь, поэтому убьет ее, чтобы облегчить муки. Но это не будет лучшим выходом. Если он убьет ее, то только от безысходности.
Заноза хотел остаться в «Крепости» на тот случай, если мисс Хамфри не заснет, и Хасан остался бы тоже, но не понадобилось. Девчонка заснула сразу, как только села на постель. То ли спальня показалась ей безопасной, то ли природа начала брать свое. То извращенное начало, которое можно считать их природой. Если так, то проснувшись, мисс Хамфри уже не сможет отказываться от еды. Не сможет думать ни о чем, кроме крови. Но если ее сон вызван потребностью в отдыхе, то «перезагрузки», как называет это Заноза, не случится. И на закате она проснется человеком. По-прежнему.
Воистину, дети не заслуживают такой участи. Никто не заслуживает насильственного афата, но дети – в особенности.
Хасан размышлял об этом, пока ехали домой. О мисс Хамфри, о своем отношении к ней и к ее силе, об Алахди и о Хольгере.
Афат мисс Хамфри Хольгер дал не сам, но вина все равно лежала на нем.
Хасан размышлял о вампирах, а решил в итоге, что по возвращении домой надо будет сварить кофе.
Да, он тоже порой позволял живому взять верх над мертвым. И научил этому Занозу, который до встречи с ним вообще не понимал, как можно пить что-то, кроме крови или крепкого спиртного. Кофе Заноза не слишком любил – все они, эти англичане, созданы для чая, джина и виски – но любопытство неизменно брало верх. И за четырнадцать лет научился различать сорта и рецепты не только по запаху, но и по вкусу. Еще лет тысяча, и он поймет, что такое вкус вообще, не только кофе или его любимого чая…
Вкус и запах… что-то тут было, в мыслях о вкусе и запахе. И Хасану показалось, что он даже поймал ниточку. Но стоило открыть входную дверь, как холл огласился громким лаем, по мрамору зацокали длинные когти, и огромная черная