только тогда даосом ты станешь,
Когда своё имя в миру позабудешь,
И жизнью моею жить не устанешь,
Ты в вечности, слившись с природой, пребудешь».
– «Тогда скажите, жизнь – что ж это такое?
Хотел бы я услышать ваше мненье?
Хотя пример в вас я вижу пред собою».
И он ответил: «Жизнь – это движенье».
И мы, с цветка сорвавшись, полетели
Над пропастью меж склонов каменистых.
Летели вольно мы, куда хотели,
Над бликами озёр и рек лучистых.
– «Жизнь – это ощущенье всего света,
Как пробужденье спящего в дремоте,
Как вечный поиск истины ответа, -
Продолжил говорить он мне в полёте. –
Когда откроет истина нам двери,
И всё нам сразу станет вдруг понятно,
Тогда мы можем и в себя поверить,
Вернувшись в свою самость безвозвратно.
25
Поймём свои отличия от мира,
И озарив внутри себя сознанье,
Получим мы прямую связь с эфиром,
Связав себя с началом мирозданья.
И сразу в нашу душу свет проникнет,
Как свет светила, вечного сиянья,
В суть совершенного наш разум вникнет,
Что станет стержнем нашего сознанья.
Тогда лишь станешь ты иным созданием,
Когда всех тайн концы в твоём уме сойдутся,
Как все истоки в одно озеро сольются.
И будут твоим новым основаньем.
И ты поймёшь в себе, что во всём сущем
Есть равенство природы изначальной,
И в суть проникнешь взглядом вездесущим,
Поймёшь всю ложь поверхности зеркальной.
И если кто заговорит с тобою,
И спросит, если: Где земля, где небо?
Ты горизонт ему укажешь слепо,
Твой палец станет небом и землёю».
И мы вдвоём летели к горизонту вместе,
Туда, где небо сходится с землёй,
К нему стремились мы, как бы стояв на месте,
Горел заход там алою зарёй.
Понятен стал мне постулат Юэ Гуана,
Что «указатели нам не пребывают»,
«Означаемое не определяют»,
Что в «истинно-сущем» всё без обмана.
И если что-то есть, что нельзя потрогать,
Ты хоть разбейся головой на части,
Всё бесполезно, как укусить свой локоть,
Не всё же в этом мире в нашей власти.
Так горизонт далёк от нас привычно,
Вовек его нам в жизни не достигнуть,
Но много вещей в мире необычных,
И сути никогда нам не постигнуть.
Я слушал слов даоса совершенство,
Подобно звону чистого металла,
И в странствии испытывал блаженство,
Но всё же ясности мне не хватало.
26
Была дорога к горизонту далека,
Лететь туда нам было бесполезно,
Всё – труд напрасный. Тогда я у мотылька
Дать поясненья попросил любезно:
– «Не скажите ли мне, учитель дорогой,
Понять, как ваше мудрое ученье
Вошло с конфуцианским словом в тренье,
Как будто