каждый из которых нависал над предыдущим и закрывал солнце, там не строили. И не селились прямо на мостах. Не разводили грязь…
Ирис покачала головой, возражая самой себе. С Айлин-Луноликой ей не раз приходилось бывать в квартале гончаров, и то, что дорога к нему проходима лишь в сухую погоду – она хорошо запомнила. Наверное, бедные люди везде живут одинаково. Роскошь и чистота царят лишь с дворцами правителей и знати, а чем ближе к окраинам – тем больше необустроенности.
Поэтому утверждать, что Лютеция хуже Османской столицы – грешить против истины. Да, в чём-то хуже. Первое, что бросается в глаза – множество нищих и попрошаек, и не только у храмов. В Константинополе неимущим помогали общины и медресе; даже валиде, мать сиятельного султана, строила больницы и бани, выделяла средства для помощи беднякам и вдовам. В лохмотьях ходили разве что странствующие дервиши, а любой нуждающийся мог обратиться за помощью к имаму или кади. Здесь же – то ли обездоленные сбежались со всей Франкии, то ли благотворителей было слишком мало, или же они не справлялись…
Зато во всей стране женщины ходили с открытыми лицами. И никто не скручивал себе шеи, глядя им вслед, не отпускал язвительных словечек – да просто не обращал внимания. Они свободно заходили в лавки и на рынки, в храмы и на ярмарки, присутствовали на судебных заседаниях, путешествовали, некоторые даже – страшно сказать! – играли в те-ат-ре, обнимая и целуя мужчин-актёров у всех на глазах, если это требовалось по роли. И даже в числе преподавателей Университета была женщина, читающая лекции по акушерскому делу. Вот что удивительно.
А вот с чистотой всё-таки здесь было хуже. И хвала Аллаху… и Всевышнему, конечно, который вовремя надоумил герцога Эстрейского перенять некоторые восточные обычаи, такие, как частое омовение, и даже провести в Эстре настоящий водопровод, по образцу римского. Его величество Генрих не смог пройти мимо подобного вызова, и тоже взялся за обустройство столицы. Говорят, лет десять тому назад по Лютеции свободно бродили коровы и свиньи, а во время дождя некоторые узкие проулки настолько утопали в грязи, что становились непроходимыми. А уж вонь-то стояла!
Конечно, здесь народу больше, чем в Эстре…
Но вот в чём Его величество успел раньше герцога – это в обустройстве целой системы ливневых стоков. Вроде бы мелочь, недостойная внимания монарха, как и упоминания на фоне его действительно великих свершений. Но после прокладки целой сети дренажных канав, да ещё прикрытых для безопасности решётками, город стал самоочищаться после каждого ливня. И оздоравливаться, надо думать.
Многое Ирис было известно ещё до приезда сюда, от эфенди. Но кое-что открывала на месте.
Например, никто из собеседников Аслан-бея, с чьих слов он узнавал немало нового об иных странах, не упоминал о том, как одеваются франкские женщины. Естественно, для мужчин это не представляет интереса. А вот Ирис с удивлением отмечала разницу в пышных платьях знатных дам – и простых нарядах прислуги