вернуть звук на место, как он тут же зазвонил. На экране улыбалась аватарка моей подруги Люси, бывшей журналистки, которая работала у нас в компании директором по связям с общественностью:
– Алё! Ты почему трубку не берешь? Я тебе два часа не могу дозвониться!
– А что случилось? Привет.
– Ты еще не знаешь?! У нас в офисе сегодня была прокуратура! Обыск! Бухгалтерию опечатали! У меня там сумка была с подарком на день рождения тетке, так не отдали! Шефа увезли, коммерческого увезли, нам всем сказали идти по домам, потом вызовут, когда нужно будет. Накрылась фирма, короче. А тебе что, не звонил никто?
– Да может и звонил. Понимаешь, у меня тут… В общем, телефон был отключен.
– Хорошо, что хоть сейчас включила. А то пришла бы завтра на работу в опечатанный кабинет, ага.
– Да я тут заболела, грипп, похоже, больничный взяла. Погоди… Ты уверена, что все так серьезно? Это же бред какой-то…
– Ну да, тебе бред, тебя муж прокормит, а я без работы теперь… И ты, кстати, тоже без работы и без денег, имей в виду. Михална сказала, что никаких проводок по счетам не будет делать до конца следственных мероприятий. Я тут коньяка купила с горя, приду сейчас, хорошо?
– Люсь, да я только «за». Но вроде как грипп у меня…
– А чего теперь бояться? На работу завтра все равно не идти, что здоровым, что больным.
– Хорошо, ладно, приходи.
Хотя чего уж тут хорошего. Круг замкнулся. Вторая нога глиняного колосса по имени «моя успешная жизнь» обрушилась с грохотом, припорошив пылью и обломками все на пятьсот километров вокруг. Одно радовало: среди купленных с утра продуктов были и пельмени. Ничего осмысленнее, чем налить воды – закинуть – выключить – воду слить я все равно сейчас не смогла бы изобразить.
Люся, верная принципу «самое вкусное – это самое вредное», кроме коньяка, принесла в качестве закуски целую коробку эклеров и быстренько сгрузила все это на стол.
– За новую жизнь! – предложила она. – Всякий конец – это чье-то начало!
– Да какую новую, – возмутилась я, – если старой полный пиндец пришел!
Люсин непрошибаемый пофигизм был мне хорошо известен, мы давно знакомы, но удары судьбы, настигшие меня за последнее время, были слишком сильными и слишком частыми. Поэтому разделить ее жизнеутверждающий оптимизм я никак не могла. Взяла бокал, выпила налитый мне коньяк, а потом уронила голову на руки и разрыдалась.
– Ну, хорошо, – было видно, что Люся немного опешила от такого проявления эмоций. Она налила вторую рюмку и, гладя меня, как маленькую, по голове, предложила: – Тогда давай выпьем за то, чтоб прокуратура сгорела. И все мужики вместе с нею!
За окном от странной октябрьской метели стало совсем бело, так, что замело даже ветки растущих вдоль дома деревьев. Коньяк в бутылке убывал очень быстро. Дети заглядывали на кухню пару раз, пробираясь к холодильнику и к кастрюле с пельменями (я их все-таки переварила, но расстраиваться еще и по этому поводу сил уже не было), но нам не мешали,