фыркнул. – Думает, если убил гидру одного дня от роду, то уже и герой.
Ни в одной песне не упоминалось, что Вандалусской Гидре был только один день от роду. Это здорово умаляло величие подвига.
– Как бы то ни было, – промолвил Дракон, – наверное, он и впрямь разобижен; лорды и принцы магию терпеть не могут, и чем больше в ней нуждаются, тем больше ее ненавидят. Да, мелочная мстительность в таком духе вполне ожидаема.
Мне с легкостью в это верилось, я понимала, что Дракон имеет в виду. Если принц вознамерился переспать с сожительницей Дракона, кем бы эта девица ни была, – меня захлестнуло негодование при мысли о том, что на моем месте могла оказаться Кася, не обладающая даже ненавистной магией, чтобы себя защитить, – он и впрямь не заснул бы просто так. Такое воспоминание – как неправильный кусочек головоломки, его в сознание принца не втиснешь.
– Тем не менее, – добавил Дракон мягким, снисходительным тоном, как будто имел дело со щенком, который отучился-таки жевать тапку, – идея неплоха; я наверняка сумею слегка подправить его воспоминания, сделав их чуть иными.
Он поднял руку.
– Чуть иными? – озадаченно переспросила я.
– Я дам ему воспоминание о том, как он насладился твоей благосклонностью, – объяснил Дракон. – Вполне уместный восторг с твоей стороны – и удовлетворенность при мысли о том, как он выставил дураком меня. Я уверен, наш герой это проглотит и не поморщится.
– Что?! – охнула я. – Ты заставишь его… нет! Он же… он же…
– Ты хочешь сказать, тебе не все равно, что он о тебе подумает? – изогнул бровь Дракон.
– Если он решит, что я забавлялась с ним, что помешает ему… помешает снова захотеть того же?! – запротестовала я.
Дракон пренебрежительно отмахнулся.
– А я сделаю так, что воспоминание окажется неприятным – сплошь острые локти, визгливое девичье хихиканье, все быстро закончилось. Или у тебя есть идеи получше? – поинтересовался он ядовито. – Может, ты бы предпочла, чтобы его высочество проснулся, помня, как ты целенаправленно пыталась его убить?
Так что на следующее утро я пережила невыразимое унижение, когда принц Марек задержался у дверей башни, поднял взгляд к моему окну и послал мне игривый и нескромный воздушный поцелуй. Я наблюдала за ним, только чтобы убедиться, что он действительно уехал. Мне пришлось призвать на помощь все свое благоразумие – или его остатки, – чтобы не сбросить что-нибудь вниз прямо ему на голову, и не то чтобы залог страсти нежной.
Но Дракон был прав, соблюдя осторожность. Хотя в сознании принца воспоминание запечатлелось вполне утешительное, он замешкался на подножке кареты и, прежде чем наконец нырнул внутрь и соизволил убраться прочь, снова оглянулся на меня, слегка хмурясь, точно что-то его беспокоило. Я стояла у окна, глядя, как на дорогу оседает пыль от колес, пока карета наконец-то не исчезла за холмами – окончательно и бесповоротно. Только тогда я отвернулась и снова почувствовала себя в безопасности… что