до города, тамошние сперва в толк не могли взять, что со мною делать. Я ввалилась в таверну – вспотевшая и промерзшая одновременно, со спутанными волосами; растрепавшиеся пряди у самого моего лица от моего дыхания прихватил иней. Никого из знакомых в таверне не оказалось. Мэра я узнала, ну да я с ним за всю свою жизнь и словом не перемолвилась. Наверное, меня просто посчитали бы за сумасшедшую, но там оказался Борис, отец Марты, одной из девушек, рожденных в мой год. Он был на церемонии выбора. Борис-то и сказал:
– Это же Драконова девушка. Дочка Андрея.
Никто из избранных девушек никогда не покидал башни до истечения десяти лет. Да, если вспыхнули сигнальные огни – значит, положение отчаянное, но мне показалось, в первый момент ольшанцы предпочли бы скорее иметь дело с любыми порождениями Чащи, нежели со мной – ведь от меня наверняка проблем не оберешься, а помощница из меня неубедительная.
Я объяснила, что Дракон отбыл в Желтые Топи, и сказала, пусть кто-нибудь отвезет меня в Дверник. Первому они сокрушенно поверили. Довольно быстро я поняла, что исполнять второе никто не собирается, сколько бы я им ни втолковывала про уроки магии.
– Пойдем, ты переночуешь у меня, под присмотром моей жены, – заявил мэр, отворачиваясь. – Данушек, съезди в Дверник, скажи им, что надо держаться, что бы уж там ни произошло. Мы попытаемся найти помощь, пошлем гонца в горы…
– Я не буду ночевать в вашем доме! – заявила я. – А если меня никто не отвезет, я дойду пешком! В любом случае окажусь в Двернике раньше, чем любые другие помощники!
– Ну хватит! – рявкнул мэр. – Послушай, ты, малолетняя дурочка…
Конечно, ольшанцы испугались. Они решили, я сбежала и просто пытаюсь добраться до дома. И ничего не желали слушать, сколько бы я ни молила. Думаю, главным образом потому, что им с самого начала было стыдно отдавать девушку Дракону: они понимали, как это неправильно, но все равно отдавали, потому что выбора-то нету и не настолько оно ужасно, чтобы люди взбунтовались.
Я вдохнула поглубже – и снова воспользовалась своим оружием «ванасталем». Полагаю, Дракон остался бы мною доволен: каждый слог прозвучал четко и остро, как свежезаточенное лезвие. Ольшанцы отпрянули. Магия водоворотом заклубилась вокруг меня, да такая ослепительно-яркая, что рядом с нею померкло даже пламя в очаге. Когда сияние рассеялось, я стояла перед ними – вопиюще величественная, подросшая на несколько дюймов благодаря дворцовым сапожкам на каблуках, разодетая словно королева в трауре: в летнике из черного бархата, отделанном черным кружевом и расшитом мелкими черными жемчужинками. Жемчуг ярко выделялся на фоне моей кожи, которая вот уже полгода не видела солнца; длинные рукава были схвачены золотыми браслетами. А поверх летника красовалась блестящая шубка из золотого и алого шелка с черным меховым воротником, на талии стянутая золотым поясом: вот уж и впрямь роскошь немыслимая! На волосы легла сеточка из золотых нитей и крохотных драгоценных камней.
– Я