оказалось, речь идет о все том же источнике, которым пользовался Максудов. Его можно найти в многотомном собрании документов по коллективизации «Трагедия советской деревни». Соответствующая часть длинного постановления ЦК ВКП(б) от 18 ноября 1932 года гласит:
«5. В колхозах, допустивших разворовывание колхозного хлеба и злостно срывающих хлебозаготовки, применять натуральные штрафы в виде установления дополнительного задания по мясозаготовкам в размере 15-месячной нормы сдачи для данного колхоза мяса, как по обобществленному, так и индивидуальному скоту колхозника.
Применение этого штрафа проводится райисполкомом с предварительного разрешения в каждом отдельном случае облисполкома. Причем райисполкомы устанавливают сроки взыскания и размеры штрафа для каждого колхоза (в пределах 15-месячной нормы мясосдачи) применительно к состоянию отдельных колхозов.
Наложение штрафа не освобождает колхоз от полного выполнения установленного плана хлебозаготовок. В случае, если колхоз принял действительные меры к полному выполнению плана хлебозаготовок в установленный срок, штраф может быть отменен с предварительного разрешения облисполкома»[43].
Этот текст точно соответствует тому, что опубликован Шаповалом на украинском языке. Но Шаповал привел из него только первый абзац. С полным текстом в руках, в том числе той его части, которая описывает «мясной штраф», становится ясно, что и Шаповал, и Снайдер скрыли от своих читателей ряд важных деталей:
• «мясной штраф» налагали местные чиновники – те, кто наиболее тесно контактировал с каждым хозяйством;
• прежде чем вводить штраф, приходилось каждый раз получать предварительное разрешение областного начальства;
• поставка мяса за 15 месяцев – предел налога, его максимальная величина. Меньший налог мог взиматься только «применительно к состоянию отдельных колхозов»;
• из третьего абзаца становится ясно: цель состояла в том, чтобы расшевелить наиболее упорствующие колхозы, заставить их предпринять «действительные меры» для выполнения плана хлебозаготовок. При его выполнении штраф мог быть отменен, даже если он уже начал взиматься.
Иначе говоря, цель состояла в том, чтобы каждый колхоз стал предпринимать «действительные меры», а не удерживал – не прятал – зерно, утверждая, что его нет. Очевидно, правительство ощущало потребность в создании таких условий, которые вынудили бы непокорных крестьян и колхозы отдать спрятанные запасы зерна. Если бы жестких требований не предъявлялось, как тогда можно было помешать каждому колхозу и крестьянину заявить, будто у них больше нет зерна, скрывая любое его количество? Результатом мог бы быть голод в тех областях, где действительно не хватало зерна, в том числе в городах и поселках.
Заключение. Если, положим, Снайдер обнаружил и прочитал процитированный выше документ, значит, он представил в ложном свете его содержание для своих читателей. Но, скорее всего, Снайдер и не утруждал себя