ветерану. Они, будучи людьми, довольно бедными, всегда находили, чем угостить ребят. В другой день могли отправиться в конец улицы к старому вдовцу деду Семену и его сыну, в их огромную колоритную хату построенную ещё в дореволюционные времена с высокими потолками, деревянными колоннами, деревянными балками перекрытиями, настоящей печью посреди дома и вышитыми рушниками, развешанными по углам и над портретами-фотографиями родственников в деревянных рамах под стеклом. У них они тоже пили чай, общались и играли в шахматы. У дядьки Сереги и их родни дед мог немножко выпить, но всегда культурно и в меру, никогда ребята не видели деда пьяным и вообще в непотребном виде. Он всегда был сдержан, сжато, но всегда остро и метко шутил, смеялся редко, пошутит, и делает дальше скромно свое дело, хоть все вокруг за животы держаться и от хохота валяются, ну, максимум, мог улыбнуться. Если хорошо разобраться и покопаться в родословной, то практически половина семей живших улице, на которой жил дед, были родственниками. «Вот там – рассказывал дед ребятам, указывая на покинутый, на окраине улицы, на опушке леса брошенный дом, заросший бурьяном – там жила моя покойная тетка Хима с мужем. А вон там, где огород Бортников сейчас, была хата Дмитрия Пахарыны, который взял в жёны мою вторую тетку Пелагею. Чуть выше по улице жил ваш прапрадед и мой дед Матвей, но его хата не осталось, в ней рос ваш прадед и мой отец Иван, а на месте старой хаты, точнее сбоку, стояла уже кирпичная, советской постройки, с шиферной крышей, и там жили тоже какие-то родственники. Еще дальше были хаты покойных дедушкиной тетки Явдохи и дяди Петра, а за ставком сестры Нади, и множества других троюродных и более дальних братьев и сестер. Рожали тогда много детей, а селились рядом.
Давид только потом осознал, какую утрату понес, когда деда не стало, и очень сильно мучился, даже когда повзрослел, что перестал ценить встречи с дедом Анатолием в подростковом возрасте так, как это делал младший брат Гриша. Он сильнее попал под воспитание деда, что сделало его добрее и человечнее, и Давид был рад этому.
Так Георгий свое детство в большей степени провел не с детьми, а со стариками. У Гриши было очень важное, качество, он не просто умел, но и любил слушать людей, а старикам всегда было что рассказать. Тем более старики ушедшего поколения рассказывали исключительно назидательные и приличные истории, с нотками приключений и с перчинкой фантазий. «А чего теперь стоит ожидать от будущих стариков»? – размышлял Давид.
Георгий с дедом стали неразлучными друзьями. Не зря говорят, что старики с возрастом все больше походят на детей, поэтому находят больше общий язык с внуками. А еще говорят, что правильная идеальная семья, это когда есть родители, дети и дедушки с бабушками. Тогда воспитание происходит по следующей схеме: дед воспитывает внука, у него есть для этого жизненный опыт, а отец больше работает, он молод, он тоже воспитывает сына или дочь, но не так усердно или просто по-другому. А потом отец становиться дедом, и воспитывает внука,