сотворенной быть другом и помощницей, и без неё не быть ему смиренным и созерцательным, ибо всякий творец без музы скуден сердцем. Он отчетливо осознавал простую истину о том, что женщина сотворена для мужчины, значит, оная дева создана для него одного. Отчего всем своим девичьим естеством она ощущала в себе тяготение к первосотворенному, чем объяснялось её неукоснительное приближение к нему, повиновение, иногда восхищение. Тот в ответ невольно испытывал любование, умиление, вдохновение. Таково было повседневным целомудренным взаимодействием сих двух молодых людей, и сомнений в искренности их чувств не может и быть, ибо ничто не освещается без света, не горит без искры, не живёт без Духа Святого.
Предвидя тайны мироздания, творец погружался душой в засекреченные необъяснимые просторы бытия, привольно наделяя девушку должной земной и небесной красотой, полное очарование которой было сокрыто от него, ведь девичья невинность выдаётся в мельчайших жестах, взглядах, помыслах, посему оные аспекты её поведения скромны, стыдливы и чисты. Каждая её манипуляция с воздухом, либо с волосами, фокусирует всё внимание юноши на девушке, обозначая её привлекательным объектом многогранности вышних красот. Посему всякое повествование, следуя за созерцанием, несколько уступает по силе восторга и не столь содрогается трепетом, сколь требует должное описание предмета обожания, отчего многое видимое приснопамятное озарение, нуждается в осмыслении пространном. Так ничто в мире не может быть простым, либо односложным, ибо всё душевное мудрено насыщается любовной божественностью. Посему мельчайшая крупица мироздания приняла в себя светлейшую славнейшую мощь Творца. И не сосчитать, сколько сих былинок в человеке, мириады их, которые чудесны, различны по свойствам, видимо, потому душа столь легка и прозрачна, в то же время крепка и неразрывна. И юноша, казалось, наблюдал за проблесками души девы, словно завороженный льстился лучами её славы, пренебрегая своим собственным величием.
В храме Божьем горят свечи символизирующие расточение мрака, молитвенное горение пред Богом, которые светят в ночи подобно звездам. Также подобны космосу очи человеческие наделённые белизною, цветом, и тьмою. В совокупности очи человеческие глубинны. И именно ту белизну знаний и красот познавал юноша, любуясь глазами девушки, которые, отражая лунный далекий матовый свет, казались сказочными светильниками. Но сколь обманчивы те блики вечности, они способны отвлечь от истинного блаженства. Будучи сердечным романтиком, юноша мог бы отдаться той малой земной любви, пожертвовав себя во славу девы, ведь любовь есть жертвенность, но тогда ему станет недоступна бескорыстная любовь к Богу, увлечённый творением, он предаст забвению Творца. Так могло бы быть, однако серьёзно поразмыслив, он избрал вышний горний путь. Он не прилепится сердцем к миру, ведь путь любви к женщине непредсказуем, она в любой момент легко