поэтессой Марией Григорьевной Кильштетт начал работать над новой оперой «Ундина» по де ла Мотт-Фуке. Продолжались немузыкальные увлечения, особенно летом в Сонцовке: изобретался алфавит, писался роман в стихах «Граф», который мальчик сам и иллюстрировал, в честь любимых морских гигантов-броненосцев слагались стихи. Отец составлял для сына круг чтения. На Новый год родители подарили настоящие маски зверей – медведя, попугая и обезьяны, чтобы стимулировать театральные представления. Расчет, конечно, оправдался.
И все-таки детство – скажем так – кончалось, наступала новая пора осмысления себя и своего места в окружающем мире.
Глава вторая
Mузыкальные университеты
Становление
Можно возразить: разве становление Прокофьева как творческой личности, а это, разумеется, должно интересовать нас в первую очередь, началось не значительно раньше? Его ведь, по правде говоря, можно смело назвать вундеркиндом. Правильно, хотя исключительно мудрые и проницательные родители, скорее всего, боялись воспринимать своего первенца как особенного, стараясь ни в чем ему не навредить, воспитывая его в строгости, избегая культа и завышенных амбиций. Кроме того, им никогда даже не приходило в голову зарабатывать на гениальном сыне, эксплуатировать его талант материально. Они сделали все возможное и даже невозможное для гармоничного развития личности сына.
Однако предстоящее новое положение студента – принципиальный шаг вперед. И потому, что отныне молодой человек вошел в исключительно профессиональную среду, и потому, что он получил возможность общественно утвердить собственную индивидуальность. Наконец, переезд в большой город из маленькой глухой Сонцовки – тоже скачок на жизненном пути.
Это был не просто большой город. Петербург. Столица, которая манила и интриговала, отпугивала и завлекала одновременно. Город, полный несовместимых идей и безумных контрастов. Завораживающий изумительной по красоте архитектурой и раздавливающий имперским величием. Город тайных заговоров, мистических озарений, прекрасных и жутких белых ночей и одиноких поэтических мечтаний. Впечатления не успевали за событиями – гремели славой театры Петербурга, сверкали звезды оперы, балета, драмы; слепила глаза пестрота и разнообразие художественных направлений; притягивали умы знаменитые гастролеры. В такой город попал в 1904 году Сережа Прокофьев, которому отныне и до конца дней придется отстаивать свою индивидуальность среди метущихся противоречий окружающей жизни.
«Высокий подвижный мальчик, ярко выраженный блондин с живыми глазами, с хорошим цветом лица, с яркими крупными губами, очень аккуратно одетый и аккуратно подстриженный. Держался он с достоинством» – таким увидела подростка Прокофьева Вера Алперс, соученица по консерватории, многолетняя его приятельница (18; с. 234). Таким он предстал при поступлении в консерваторию перед авторитетной комиссией на самом ответственном