Джексону я не написала, вернулась на Зареку.
Из-под капюшона куртки, замирая от страха и стыда, всматривалась в проём улицы, где он танцевал в июне. Главное – не быть узнанной. Мама внушила: женская гордость – единственная ценность, что у меня есть, не сметь никому ни звонить, ни писать, ни даже улыбаться первой. До явления лунной походки Зарека была для меня заповедным краем, куда тянуло необъяснимо, и никто не мог меня поймать. Но как только незнакомые улицы обрели цель – его лицо, глаза, улыбку, я словно утратила право здесь находиться.
Сегодня улица пустовала. Я шагнула вперёд, медленно, крадучись, чтобы в случае чего сразу улизнуть дворами на соседнюю. На втором перекрёстке из его калитки вынырнула молодая цыганка в цветастом платке и с бидоном в руках. Мама или сестра? Глянула на меня с подозрением, так смотрят на чужаков. Я ускорила шаг. В конце улицы почти бежала, с трудом переводя дыхание. И вдруг дома по обеим сторонам кончились, улица оборвалась в поле. За полем – заброшенный дом. В таком вполне могла родиться и моя бабушка. Она любила окраины. И мне захотелось в нём побывать.
Обошла дом по кругу. Выглядел необитаемым. Но не все окна были заколочены. В одном мелькнула тень. А в заборе передо мной зияла дыра. Через неё и проникла во двор.
– У тебя глаза викинга. Ты, верно, смелая!
Подпрыгнула от испуга. Рядом со мной стоял старик, опираясь на палку. Невольно перевела взгляд на окно.
– Мы здесь вдвоём, – пояснил он, будто читая мысли.
Смотрел на меня в упор, часто моргая, и глаза на мгновение подёргивались плёнкой, как у голубей или ящериц. Мне стало не по себе, а старик продолжал говорить, не со мной, а куда-то в пустоту за моей спиной.
– Шестнадцать? Прекрасный возраст! Все пути открыты. Но скоро песочные часы тряхнёт впервые, и время начнёт ускользать сквозь пальцы – не остановишь.
Сумасшедший, подумала, надо бы валить отсюда. Но ноги не слушались.
Вдали раздался протяжный гудок.
– Молоко привезли, хочешь? – спросил он.
– Нет, спасибо, – отшатнулась в ужасе.
Он вылез через дыру наружу. Присела передохнуть на минутку у забора, а когда выбралась в поле, увидела только ветер. Ветер легко увидеть, если трава волнуется, как жёлтое море, а деревья кланяются, как швейцары пятизвёздочных отелей или грешники на причастии. Не видела ни того, ни другого, ни третьего. Да и старика, как пишется, след простыл. Удивительная способность перемещаться в пространстве! Был – и нет его. Куда можно подеваться в открытом поле?
Дома принялась разглядывать себя в зеркале. Если и викинг, то вырождающийся. Цыплёнок, если быть честной. Мини-юбки противопоказаны, только джинсы клёш. Монгольские скулы, явно не северные. Оттенок волос называют русым, я называю мышиным. Белая тонкая кожа, капилляры близко – краснею по поводу и без, пудры на маскировку тонну извела! А глаза – да, того самого цвета нашего моря-озера – синь серебра. Считается вторым по величине на европейском континенте. Но хочется быть первой и единственной. Хочется быть Геро… Может, и волосы выкрасить в синий цвет?
– Ужин готов! –