во все колокола, чтобы души всех шведов вознеслись к небесам под музыку. Несколько часов они дергали за веревки, хотя эта работа была очень тяжелой и ребята порядком подустали.
Вторая порция шерри-бренди последовала за первой. Профессор Тотт осмотрел лысый череп посетителя, окруженный венчиком выцветших волос, и произнес глубокомысленно:
– Кажется мне, что вы, датчане – чрезвычайно чувствительные люди.
– Истинно так, – ответил коренастый мужчина. Все его лицо было покрыто сеткой мелких красных сосудов. – Но для нас это не всегда… как говорят англичане… «праздные завлечения»… Помнится мне…
Дверь открылась, и посетитель умолк; в бар Гавагана вошел высокий, худой, жилистый полицейский, которого сопровождал маленький востроглазый человечек в опрятном синем шерстяном костюме. Полицейский поверх стойки протянул руку мистеру Коэну, который радостно приветствовал гостя.
– Как поживаешь, Джулиус?
– А ты как, мой мальчик? – Потом полицейский обернулся к посетителям. – Привет, профессор, – сказал он Тотту. – Познакомьтесь с моим другом, мистером Макклинтоком.
Последовали приветствия и рукопожатия. Тотт сказал:
– Это – капитан Аксель Эвальдт, из датского торгового флота, это офицер Коэн и мистер Макклинток. Что ж, еще по одной? Он только что рассказал историю, подтверждающую, насколько сентиментальны датчане. Сделайте мне виски с содой и льдом, мистер Коэн.
– Просто херес, – сказал Макклинток. – Да, датчане – люди высоких нравственных принципов. Они совершают преступлений меньше, чем представители любой другой европейской нации.
Капитан Эвальдт просиял; патрульный Коэн пояснил:
– Мистер Макклинток занимается рассказами о преступлениях. Он только что выступал в «Клубе юных полицейских». Он – эксперт.
– Я часто размышлял, как можно стать экспертом по части преступлений, – произнес профессор Тотт.
– В моем случае все дело в тесном личном общении, – сказал Макклинток. – Я в самом деле не прочь вам об этом рассказать, ничего страшного… Пока на меня не снизошло благословение Божие, я занимался преступной деятельностью. Название моей лекции «Преступление не приносит выгоды», и я счастлив заметить, что мои усилия не пропали втуне.
Патрульный Коэн заметил:
– У него была кличка Диппи Луи. Он был вором-леваком, мог собаку поцеловать.
Профессор Тотт оглядел Диппи Луи с вежливым интересом, а Эвальдт сказал:
– Немного шнапса, мистер Коэн. От этого хереса внутри как-то прохладно, а мужчине нужно согреться. – Он обернулся к офицеру: – Будьте добры, объясните. Я не совсем понимаю…
– «Левак» может с помощью особого крюка обчистить лоха – прошу прощения, вытащить бумажник из левого кармана мужских брюк. А «поцеловать собаку» означает, что он мог это сделать, стоя лицом к лицу с жертвой.
– Очень высокая квалификация, – сказал Макклинток. – Ах, друзья мои, если бы на служение человечеству тратили столько усилий и средств, сколько на преступную деятельность,