тоже должны меня понять… дорогая леди.
– Не думаю… – начала миссис Джонас довольно холодным тоном.
– Ах, вы думаете, что я – не леди, – сказала госпожа Вакареску, – из-за того, что я говорю, не так ли? Но мой друг мистер Коэн скажет вам, что все верно, я не позволяю себе никаких ругательств.
– У нас тут солидное заведение, – заявил мистер Коэн.
Миссис Джонас проговорила:
– Кажется, я чего-то не понимаю.
Госпожа Вакареску достала носовой платок, сильно пахнущий пачулями, и приложила его сначала к одному глазу, потом к другому.
– Это мой Путци, – сказала она. – Я все расскажу, и вы поймете. Не было мужчин, равных Путци, когда я впервые повстречалась с ним в Будапеште; он был сильный, красивый, высокий, как могучее дерево. Мы в то лето по воскресеньям устраивали пикники на островах близ Будапешта, и мы ели редиску и пили светлое пиво, и он рассказывал мне разные истории, и мы рвали цветы. Он обещал мне все, даже замок в Трансильвании, откуда он приехал, и мать сказала, что он – хороший молодой человек и мне следует выйти за него замуж. Но он не мог венчаться в церкви; ему нужна была церемония с Amtmann, это вроде местного мирового судьи. Моей матери это не нравилось, она говорила, что свадьба с Amtmann – дело нехорошее, и если Путци не хочет венчаться, то мне вообще не следует выходить за него.
Но это – любовь. (Госпожа Вакареску вздохнула, приложила руку к более чем внушительной груди и снова выпила вина.) И вот однажды я сбежала с Путци, и мы поженились у Amtmann, как он и предлагал. Сначала все шло прекрасно, только мы не устраивали больше пикников, потому что он говорил, что ему нужно сосредоточиться в воскресенье ближе к вечеру. Но он только и делал, что пил пиво и выглядывал из окна. А по ночам он вел себя очень забавно, ходил туда-сюда по комнате, и я не могла заставить его вечером сходить домой к моей матери, чтобы съесть штрудель и выпить кофе.
И это было только начало. Вы знаете, как это бывает, леди (она указала на миссис Джонас); эти мужчины, они будут обещать вам все, пока не добьются своего, а что с вами потом станется? Именно так случилось с Путци. Когда я его спрашивала, где же мой замок в Трансильвании, он брал меня за руку, тащил на кухню и говорил, что вот здесь – мой замок. Вы еще не знаете, на что способны мужчины. Ему не нравились колбаски, которые я готовила на обед, – бах! – и колбаски летели на пол. Ему не нравились некоторые мои подруги, которые заходили по вечерам на кофе со штруделем, и он говорил: «Вышвырни отсюда этих дур, пока они не сожрали все деньги, которые я заработал!» И это при них, заметьте. Когда я говорила, что они – мои подруги и вообще это не его дело, он надевал шляпу и уходил из дома, и больше я до утра его не видела.
По утрам он возвращался – очень милый, сладкий, как рождественский пирог, и он старался всячески мне угождать, и я понимала: что-то идет не так; подобное чувство возникает всегда, когда муж пытается подлизаться к вам сильнее обычного. И я решила, что он, возможно, связался с какой-то женщиной, и в следующий раз, когда пришли мои приятельницы и он удалился, как и раньше, я начала выяснять, знает ли кто-нибудь,