охота? Ладно, поговорим по-другому.
– Тогда так, парни… Приказ простой: вон на том повороте – перекрыть тропу! Клюка – за старшего. Два часа держаться, потом догнать остальных. Приказ ясен? Вопросы есть?
Вроде и дело-то простое. Два часа горную тропу под прицелом подержать – плевое дело. Тем паче что у Клюки и Мордвина не просто калаши – ручники! Приказал я остальным ребятам патронами скинуться, гранаты им, какие были, оставили. Протянул Клюке фляжку свою заветную, в которой не водка и даже не спирт – коньячок! Держи, мол, Клюка, хлебни для бодрости, и парням своим дай, чтоб носы не вешали раньше времени. А он головой покачал и посмотрел на меня… Так посмотрел, что меня аж перекорежило. Я даже головой мотнул: чертовщина вдруг в башку такая полезла, что и не пересказать…
Смотрю, а Клюка мне руку протягивает. И говорит тихонечко так, чтобы остальным не услыхать:
– Не казнись, командир, дело такое… – потом усмехнулся и добавил: – Свидимся еще!
Велел Шурику и Мордвину гранаты-патроны собрать и потопал к повороту. Я ему все в спину смотрел, ждал – не оглянется ли? Очень мне надо было глаза его снова увидать. А он не оглянулся…
Только они за поворот ушли, поднял я остальных, и двинули мы дальше. Сперва шагом, чтобы отдышались парни, а потом – снова рысью. Все как на марш-броске и положено: рысью – идем, шагом – отдыхаем. Хорошо уже отошли, и тут эхо по горам раскатилось, запрыгало. Видно, наши бой приняли. Поскакало эхо по скалам, погремело и вроде как затихло. У меня и в мыслях худого не было: боснякам оно тоже не в радость снизу вверх на пулеметы лезть. Откатились назад, кто от встречи горячей уцелел, и перегруппировываются. А нашим время тикает: каждая минутка без боя им шансов прибавляет. Так что мы о ребятах особо не тревожились. Как выяснилось – зря!
Только думать мне про них тогда недосуг было: у меня три десятка лбов, которых из этой передряги живыми вытащить нужно. И желательно – здоровыми. К вечеру догнали сербов, вместе в долину спустились. А там танковый полк стоял, четырнадцать старых «полста пятых», да батальон стрелковый. В общем, граждов мы дальше отправили, а сами в глухую оборону встали. И принялись своих ждать.
Когда к следующему утру парни не вернулись – задергался я. Правда, недолго дергался – через сутки босняки нам «подарочек» спроворили. Подползли, суки, да и зашвырнули на наши позиции три головы. И вот что удивительно: у Шурика и Мордвина глаза закрыты были, а у Клюки – распахнуты широко, и словно внутрь тебя смотрят. Ушел я от ребят подальше и волком завыл. Долго выл. От горя, от тоски, от того, что не вернуть ничего, не исправить, не изменить… А вечером собрал своих самых-самых, сговорил еще с полдесятка царногоров, и пошли мы ответный визит вежливости делать. С десяток босняков тишком в ножи взяли, а четверых – к себе живьем притащили. И тут же, дела в долгий ящик не откладывая, расспросили: кто это к нам такой подарок закинул? И как ребят наших поймали?
Нет, они, ясно, склонности к задушевной беседе не имели. Молчали… минуты три. До