Потянулся к тому, за что зацепился. Вернулось зрение. Большая тьма, горизонтальный пояс звезд. Экран или окно; скорее – экран. Звезды двигались влево. Он осмотрел помещение и заметил невыразительные пятна угловатых предметов – кресла? пульты? Внезапно из-под них выстрелили тени: на экран выходила кривизна планеты. Прежде чем внезапный рывок вновь сбросил его на дно гравитационного колодца, он успел еще рассмотреть поверхность шара. Это была не Земля – это вообще не было ни одно из детей Солнца.
– Господин Замойский! Господин Замойский!..
Он сел и вырвался из рук, что его трясли.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил доктор Сойден.
Замойский кивнул.
– Как ваше имя?
– Замойский, Адам. Который час?
– Вы были без сознания девять часов.
– Проклятие! Что случилось?
– Вы опрокинулись и ударились головой о дерево. Превосходная шишка. Не нужно было столько пить.
Замойский пощупал у себя на затылке. И вправду, дородный шишак.
Он лежал в своей комнате, в западном крыле замка. Встал с софы и подошел к окну.
Оттуда, с высокого первого этажа, видел две трети газона. Уже горели лампионы, созвездия разноцветных шаров света, отгоняющих вечерний сумрак за прямоугольную площадку зелени, – а там все еще продолжалось веселье. Музыка долетала даже сквозь закрытые окна. На террасе, в легкой дымке теней, двигались танцующие пары.
Скрипнула дверь. Замойский оглянулся: это вошла Нина.
Вошла, взглянула на доктора Сойдена, на Адама, вздохнула с облегчением.
– А я уже боялась, что сотрясение мозга или что похуже, – сказала она, подходя.
– Лучше всего, если б мы считали этого негодника, пользы было бы больше, – пробормотал доктор, обращаясь к Нине. – Если так пойдет и дальше, мне придется написать его наново. Скажи Джудасу, чтобы наконец вынул его из тела и вложил в словинское Чистилище, через два часа дам ему миллион выфренованных Адамов Замойских, и может среди них попадется френ более полезный, чем пьяный клоун. Что? Ну что? Зачем тебе —
Нина подошла к Замойскому – он отступил. Вытянула руку – отвел ее. Не смотрел на женщину, смотрел на Сойдена.
– Господин доктор, – начал неторопливо, обходя кресло с противоположной стороны, – господин доктор, не были бы вы столь любезны повторить, что вы, собственно, сказали?
Доктор Сойден глянул на Нину.
– Что происходит?
– Именно, Нина, – усмехнулся Замойский, – может объяснишь нам, что происходит?
Нине, похоже, совершенно не понравилась эта усмешка.
– Успокойся, Адам, я сейчас все —
Доктор Сойден смотрел на приближающегося Замойского с удивлением, которое граничило с восхищением.
– Он что же, поколотить меня собрался?
Нина со вздохом упала на обитое кожей кресло, громко скрипнула черная кожа.
– Не исключено.
– Бить меня собрался! – крикнул высоким голосом Сойден, почти радостно.
Замойский