сколько там оружия?
– А чего ты сразу не сказала?
– Чего… Мало ли, думаю, ошиблась! – Ирка развела руками, а я уточнила:
– А сейчас… не ошиблась?..
Вместо ответа Ирка прижала палец к губам и затем ткнула в забор:
– Только тихо!
Замирая от непонятного волнения, я прильнула к щели. Пока я сориентировалась, что там где, подружка зашипела:
– Вон смотри, видишь мужика в клетчатой рубашке? Вон там, возле бочек?
Присмотревшись, я наконец разглядела и бочки, и спину мужика в клетчатом, но ничего особенно странного в них не было.
– И что?
– У него пистолет… Под рубашкой кобура…
Я отлепилась от забора и покосилась на Ирку. Ничего чрезвычайного я не усмотрела. Может, он милиционер. Или омоновец какой-нибудь. В наше время впадать в панику из-за одного-единственного пистолета просто несерьёзно. Ох уж эта мне провинция!
– Ладно тебе, Ирка! – ткнула я в бок подружку. – Нагнала страху-то! Ну подумаешь, оружие у человека. Ты же не знаешь, кто он. Может, ему положено иметь пистолет.
Тут Ирка развернулась и, подобравшись ко мне вплотную, выдохнула:
– С глушителем… С глушителем, понимаешь? На кой хрен милиционеру глушитель? Я когда проснулась, слышу что-то: пум, пум… Но так глухо, непонятно. Только я к забору подошла, смотрю: выходит из сарая, в руке пистолет. А глушитель не сразу свинтил, понимаешь?
– Нет, – чистосердечно призналась я.
– Горячий…
– Что ты хочешь этим сказать? – встревожилась в конце концов я. – Что он сейчас кого-то в сарае пристрелил?
– Ну не обязательно пристрелил… Но стрелял точно.
Мы уставились друг на дружку и молчали. Что говорить и что делать, я не представляла. Единственной мыслью, пришедшей в голову, я не замедлила поделиться с Иркой.
– Может, к участковому сходим?
Участковый милиционер Пётр Игнатьевич был в Горелках единственным представителем силовых структур, являлся коренным жителем деревни и пользовался у местного населения вполне заслуженным уважением. В Горелках он знал не только каждую собаку, но и количество блох, на этой собаке проживающих.
Ирка глянула на меня укоризненно:
– А если мы ошибаемся? Опозорим людей, как мне им потом в глаза глядеть? А ежели не ошибаемся, опять-таки нам с тобой башку запросто отшибут. Согласна?
Конечно, я была согласна, про милицию я так ляпнула, на всякий случай.
– Надьке пока не говори, – задумчиво разглядывая мою ободранную коленку, сказала Ирка, – она точно всю милицию на ноги поднимет.
– Ладно, – отозвалась я и снова глянула за забор. Клетчатого уже не было, да и вообще никого не было видно ни в саду, ни во дворе. – Ну что, пошли?
– Какое «пошли»! – зашипела Ирка. – По-тихому давай, на коленочках…
Так, на четвереньках, мы и двинули из сада во двор, и представьте себе размер Надькиных глаз, когда мы возникли перед ней из-за теплицы с помидорами. Она хапнула ртом воздух и чуточку отступила, дав